Памятник и праздник: этнография Дня Победы - [125]
Именно в силу отсутствия «режиссера» эти практики в данном случае требуют артикулирования с современным германским подходом к военным и прочим мемориалам. Отраженный в так называемом «Бойтельсбахском консенсусе», наборе принципов политического образования, разработанных в ФРГ в 1970-е гг., этот подход подчеркивает педагогическую функцию мемориалов, однозначно исключая при этом «эмоционализацию» и «подавление» посетителей. Бойтельсбахские принципы провозглашают, что посетители должны сами извлекать выводы из своего визита (хотя на практике существуют достаточно четкие, пусть и имплицитные представления о том, какими должны быть эти выводы). Эта педагогическая концепция зачастую оправдывается ссылкой на «мандат», данный мемориальным комплексам как заведениям, финансируемым государством, которое в свою очередь легитимируется демократическими выборами и обязано быть нейтральным. Таким образом, два отношения к военным мемориалам различаются по своему отношению к эмоциям, сакральному и нации. В российской и похожих традициях святость мемориалов представляется очевидной, и создается коллективная рамка для индивидуальных эмоций, напрямую связывающая их с нацией и вместе с тем универсализирующая их: победили наши, но значимость этой победы универсальна. Напротив, (западно)германский подход подавляет любую коллективную эмоциональность и скептически относится к сакральности и национализму. Вместе с тем этот подход воссоздает негативные версии того и другого как индивидуальные задачи через имплицитные представления о допустимых индивидуальных эмоциях и выводах при посещении мемориалов и через ссылки на демократическую политию как первоисточник «мандата» мемориалов, опосредованный государственными структурами и финансируемыми государством ассоциациями.
Эти разные подходы нашли выражение 14 августа 2013 г. в официальных выступлениях по случаю открытия мемориального комплекса в Шёнхольце после многолетней реставрации. В речах представителей германских структур подчеркивались институциональные мандаты и педагогические задачи. Напротив, посол РФ Владимир Гринин заявил:
«Тиргартен, Трептов Парк и Шенхольц являют собою не просто сакральные объекты, места скорбного поминовения. Они — зримые символы нашей общей исторической памяти, сохранять и оберегать которую — святой долг каждого честного, порядочного человека вне зависимости от его национальности»[60].
Таким образом, посол провозгласил определенную (российскую или постсоветскую) форму исторической памяти универсальной, обязательной в том числе и для жителей Германии. Более того, из его слов следует, что личная порядочность не допускает различных интерпретаций того, в чем может заключаться этот долг. Использование таких слов, как «честный» и «порядочный», которые исторически ассоциировались скорее с диссидентским и либеральным дискурсом, здесь вряд ли случайно. Если в российском контексте в аналогичных речах чаще используется семантика патриотизма, то здесь мы явно имеем дело с реакцией на индивидуализацию коммеморативных практик, примером которой как раз и являются самоорганизованные светские паломничества.
Это указывает на еще одно — уже политическое — измерение трансграничных коммеморативных паломничеств. Как и в случае со многими религиозными аналогами, в данном случае места, значимые для социальных мифов, находятся за границами собственного государства. Наличие этих святых мест и контроль за их сохранностью и доступ к ним становятся дипломатическим аргументов в пользу тех или иных геополитических действий. Это в свою очередь усиливает восприятие, что подобные практики режиссируются только в политических целях — и в Германию едут только «путинские Ночные Волки»[61]. В результате, если непосредственные участники праздников 9 мая чаще всего воспринимают «сакральные» практики как аутентичные, пусть и несколько экзотические формы коммеморации, то потребители СМИ склонны видеть в них всего лишь политическую игру.
Военно-коммеморативные практики чаще всего изучают в национальных рамках. Даже сравнительные исследования коммеморации в разных постсоветских и постсоциалистических республиках — вроде настоящего сборника — могут считаться скорее исключением, чем правилом. Транснациональные же аспекты коммеморации обычно рассматриваются только с точки зрения влияния российского руководства и его официальной идеологии в ряде европейских стран.
Напротив, в обеих частях настоящей статьи речь шла о новых коммеморативных практиках, которые могли возникнуть только в результате конца холодной войны и открытия границ для миграции и индивидуальных путешествий. Эти практики невозможно рассматривать в отрыве от (гео)политического контекста и «войн памяти» вокруг Второй мировой войны. Вместе с тем их значимость вовсе не исчерпывается этим политическим измерением. На низовом уровне мы наблюдаем гибридизацию разных культур памяти и трансформацию значений памятников и памятных дат в результате всеобщей индивидуализации коммеморации. Остается надеяться, что будущие исследователи будут учитывать эти низовые и транснациональные аспекты, пытаясь понять те смыслы, которые в коммеморативные практики вкладывают их участники.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.