Память сердца - [21]
У меня от прапрадеда остались настенные часы с четырьмя боями; механизм не работал, то есть не ходили они лет десять. Как Костя разобрался в старинном механизме, где достал запасные части, не представляю. Но он наши фамильные часы починил! Часы бьют четверть, полчаса, три четверти и бой! Пока ходят…
Разговаривая со мной по телефону или наведываясь в гости, Костя в первую очередь, после вопросов о здоровье, интересовался:
– А как часы-то? Ходят? – И сам удивлялся: – Надо же!
Чему он удивлялся: живучести старого механизма или своему умению, хитроумию? Ведь это он оживил эту древность!
Вот они эти часы на стене. Только что пробили четверть! Мягко так, глуховато отсчитывают время, будто напоминая: Костя! Кос-тя!..
У Тыртовых когда-то был большой красивый дом, построенный еще в двадцатые годы прошлого века. Был, до колхозов, свой большущий яблоневый сад, много кустов крыжовника. Костина мать варила особенное, ароматное крыжовенное варенье; всегда угощала и передавала со мной для моей матери, они были подружками.
В тридцатых годах этот сад обобществили. Каждую осень жители нескольких дворов сообща собирали урожай, делили по числу членов семьи. Тыртовым, конечно, доставалось куда меньше чем многодетным. Но несмотря ни на что, они не бросали заботу о любимом саде, просто не могли не ухаживать за ним.
После переезда Тыртовых в Москву сад, без внимания хозяев, перестал плодоносить. И его вырубили. Участок кому-то передали…
Случилось как-то быть в тех краях. Я свернул с дороги, решил посмотреть, что там у Тыртовых. Там копали, рыли, возили, месили. По-моему – нечто похожее на склад или хранилище. Мне это было уже не интересно.
Конечно, не со злополучных вафель началась наша дружба. Жили рядом, воспитывались людьми, близкими по духу.
Дышали одним – расторгуевским воздухом, теми же – расторгуевскими красотами подпитывались наши души, развивалась эмоциональность. Не буду философствовать – все равно не докопаюсь до корней, до истины, каким образом зародилась в нас обоих тяга к лицедейству, к киноискусству. Но безусловно одно: киностудия «Союздетфильм» и «Союзфото», где работал мой отец, имели общий пионерлагерь, и, скорее всего, именно там вожатыми или педагогами от «Детфильма» и были заронены в наши души первые зерна творчества. В Косте они проросли раньше: когда ему было лет девять, он снялся в своем первом фильме «Дума про казака Голоту». А дальше – пошло-поехало…
Костя Тыртов был одним из лучших артистов дубляжа, не побоюсь этого слова. Я слышал это и от его коллег-артистов, и от режиссеров. Это особое искусство, требующее от актера и определенных навыков, и особого, можно сказать, уникального мастерства. И далеко не каждому – даже самому именитому артисту это дается! Нужно, глядя на экран – на маленькую монтажную фразу, склеенную в кольцо так, что она постоянно крутится на экране, пока не выключат проектор, войти в образ, созданный исполнителем роли, проникнуться манерой его речи, ритмом, уловить тембр, – и синхронно (!), попадая в артикуляцию персонажа, играть его реплики. Не произносить чужие слова, а играть!..
Так вот Костя владел этим в совершенстве! Когда в кинотеатре смотрел какой-нибудь новый зарубежный фильм, я с радостью вслушивался в голос Кости, дублирующего того или другого героя! Сколько у него было таких ролей! Сотни, а может, тысячи!..
Эх, времечко!.. Я уже был женат, а все старался урвать минутку, чтобы повидаться с другом. Если случалось быть недалеко от старого Дома кино, обязательно брал пару бутылочек коньяка и забегал в дубляжный цех к Косте. Мне даже не надо было созваниваться с ним, он обязательно был занят.
Так и вижу их тесную дружескую компанию: Костя, Граббе, Захарченко, почти всегда с ними – Дружников, Глузский, зачастую – Милляр – «могучая кучка». Мне всегда было интересно находиться в их кругу, участвовать в их разговорах об актерском творчестве, о новых работах, об удачах или неудачах каких-то исполнителей в новом фильме.
– Да подожди ты! Сейчас освободимся… Еще посидим!
А мне-то, по сути, была интересна их работа. Бывало, и вовсе за рукав удержат, особенно это было присуще Глузскому. На вид-то – серьезный мужик, вроде даже суровый. А в быту – в усах всегда улыбка пляшет: то ли шутит человек, то ли… вовсе смеется! Он меня даже к дубляжу привлекал:
– Давай, помогай, брат! Быстрее это кольцо кончим. Сейчас «гур-гур» делать будем…
А «гур-гур», надо сказать, тоже искусство дубляжа: это когда надо создать фон возбужденной группы или даже толпы. Люди на экране что-то говорят, перебивают друг друга на разные голоса, а слов разобрать невозможно.
Не поверите, как лихо они это делали: интонируя, перекликаясь на разные голоса, умело накладывая их друг на друга: то «форте», то «пиано», «легато» или «стаккато», наслаждаясь процессом и собственным мастерством. Из простенькой фразы: «А что говорить, когда нечего говорить» – они создавали поразительное многоголосие – оркестр с необходимым режиссеру настроением.
Я, как правило, с трудом уходил с этих дружеских посиделок, потому что прежде всего это были настоящие артисты! Мастера! И все, что я видел у них, откладывалось в подсознании в мою будущую режиссерскую копилку.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.