Память сердца - [19]
Наверняка в этот момент мама с Богом разговаривала обо мне: успел запрыгнуть в вагон! Доехал до Москвы. Вернее – прямо до двора своего дома.
Коля Мухин. Метро
У Коли Мухина, которому я рассказал про эту муку, глаза распахнулись от удивления. Мы стояли у нас во дворе. Выли сирены, стреляли зенитки – тревога!.. А Колька словно застыл, вцепившись в мою руку:
– Ты хоть набрал себе муки-то?
– Не-а… Я даже с родственниками не зашел проститься. Почему-то мне показалось обидно за муку. Нас мама всегда учила: крошку нельзя на пол ронять! А тут – топтать ногами!..
– Я тоже не взял бы!.. Пошли в метро! Ты в тревогу ни разу не спускался?.. Пойдем, посмотришь. У меня и постель там. Чтоб не таскать каждый раз…
Длинной цепью люди спешат в метро. Спускаются – пешком, конечно. Метро не работает; ступени эскалаторов заделаны досками. Там, внизу, по обе стороны зала, на путях настелены дощатые нары, протяженностью по всей длине платформы. И все покрыто постелями. Лежат одеяла, матрацы, подушки, узлы разные.
Народ идет тихо, организованно – с авоськами, сумками, чемоданами. Несут с собой запас продуктов, чайники.
Спустившись, каждый идет на свое место. Здороваются уже как знакомые или друзья.
Оглядываюсь вокруг: все как-то необычно. Гнетуще, тревожно. Полутьма. Горят только какие-то дежурные лампы. И все-таки все интересно! Интересно общностью, единением – вместе все! Вижу: мужик успокаивает чужого ребенка, протягивает конфетку, девушка делится со старушкой принесенным кипятком – люди живут в метро обычной жизнью.
Недалеко от входа или, вернее, от лестниц я обратил внимание на стенгазету:
– Коль, я пойду, посмотрю!
– У другого входа несколько газет! Там настоящие художники делали. И рисунки Кукрыниксов! Карикатуры на фашистов – интересные, смешные, американцы пузатые, со смеху умрешь! Всё нам что-то продолжают обещать…
Ко второму входу я не пошел, а ближайшую газету рассмотрел с интересом, ведь сам любил рисовать стенгазеты.
В метро мне было душно. Ни сирен, ни выстрелов не слышно, но ночевать, несмотря на все уговоры друга, я не остался. Когда объявили отбой, преодолев огромное количество ступенек, вылез на вольный воздух. На улице вернулась легкость, ощущение особого покоя. Я пошел домой…
Проходя мимо вокзала, услышал гудок паровоза. Он напомнил мне гудок из детства – расторгуевский. Когда был у родных в Расторгуеве, почему же я не зашел к Косте Тыртову?..
Тыртов. Вафли
Костя, Костя! Еще один друг детства и, пожалуй, самый близкий по духу – по творческим пристрастиям, по мироощущению. Он стал артистом, я – режиссером.
Мы с Костей знакомы с далекого 30-го года, с того времени, когда Тыртовы занимались изготовлением мороженого и торговали им на полустанке Расторгуево.
Размышляя об этом эпизоде, я никак не мог вспомнить имя одного из братьев Тыртовых. Первого звали «дядь Саша», с ним дружил мой старший брат Хасан. Имя второго мороженщика – ну никак не мог вспомнить. И вот как-то по телевизору услышал слово «мороженое», – и меня осенило: «Егор! Мороженщик Егор!» Конечно, второго брата звали Егор. Вот так иногда память взбрыкивает. Отец Кости Тыртова – Егор. Кажется…
Мой брат мне все время говорил: «Иди к Косте». Ему хотелось, чтобы мы дружили. Костя старше меня на два года, когда произошло то, о чем я хочу рассказать, мне было около четырех, Косте – шесть. Итак…
Как-то Хасан повел меня к Тыртовым смотреть, как делают мороженое. Помню деревянную кадку; в нее поставили блестящий алюминиевый бидон с крышкой и ручкой, обложили бидон колотым льдом и, взявшись за ручку крышки, крутили направо-налево, направо-налево… – И так несколько минут. Потом открыли: там мороженое – нежное, светло-кремового цвета! Оно обдало всех таким ароматом, что и сейчас помню! А тогда – упасть можно было!.. Крышку закрыли и крутили так еще – до тех пор, пока мороженое не застынет.
Это мои первые ассоциации, связанные с фамилией Тыртов. Вкусные, ароматные и очень-очень приятные. Мороженое…
Как-то мы с Костей играли, бегали по лужайке. Тогда в Расторгуеве шаг от рельсов – и ты в цветущем поле, полном яркого разнотравья и бабочек. Ни одного строения! Играй, бегай, – не хочу!..
И вот дядя Егор подзывает нас с Костей и просит побыть у будки, посторожить: кончилось мороженое и надо за ним сходить домой. Мы остались. Будка была заперта. Мы потоптались, разгоряченные игрой. Делать нечего. Скучно…
А за стеклом окошек лежат пачки вафель! Тогда мороженое продавали не так, как сейчас. На специальный стаканчик клали маленький тоненький кружочек вафли, на него мороженое, сверху вторую вафлю, щелк, – и все готово! Двенадцать копеек! Побольше порция – восемнадцать копеек. А без вафли мороженое не сделаешь, не продашь.
Итак, лежат пачки ароматных хрустящих вафель. Аж через стекло так вкусно пахнут, будто зовут!.. Повторяю, будка была заперта. Как мы оказались внутри – не помню. Но вафель откушали вдоволь!..
Пришли дядь Егор и дядь Саша, притащили мороженое. Но вафель-то нет!.. Не помню: наверное, ругали. Но отчетливо помню сердитое лицо дяди Егора и смеющегося дядь Сашу, который предлагал накормить нас мороженым без вафли так, чтоб мы лопнули!
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.