Память сердца - [20]
Подошел Хасан. Узнав, что нас хотят накормить, «чтоб мы лопнули», удивился:
– Как, чтоб лопнули? Что ж у меня брата моего не будет? Так нельзя! Надо что-то придумать!
Он взял меня за руку, и мы пошли с ним по полю домой. Я шел, понурившись, глядя себе под ноги, и думал: «Меня не будет, если я лопну!.. Придет доктор – и будет маленький – такой же неприятный, как и сестра у Заки, что родилась зимой…» Опомнился я на мосту, что был проложен через речку к горке, где мы жили:
– Абзикай! А я не лопну? Я не ел мороженого! Я только вафли!..
– Ты ел только вафли? Тогда, конечно, не лопнешь!
– А Костя? Он тоже не лопнет?
– Не лопнет! А вафли были очень вкусные?
– Да…
– Когда ешь много очень вкусного, тоже можешь лопнуть! Очень вкусное надо есть понемножку…
Я удивляюсь сейчас своей шестилетней внучке Сашеньке: на предложение съесть шоколадку она резонно и, даже смущаясь, чтобы не обидеть меня, отвечает: «Мне мама не разрешает. Нельзя! У меня может быть диатез!» Другое время – другая логика. А я тогда? Что вафли! Я как-то съел, наверное, килограмм шоколада! Может, больше. Да! Да-да!..
Турок с лотком. Шоколад
А дело было так.
Чужой дядя, которого звали Осман, часто бывал у нас дома. Говорили, что он турок-лотошник. Он ходил по вагонам, продавал с лотка шоколад, шоколадные конфеты, карамельные конфеты-палочки, батончики, инжир и разные заморские сладости. Ему надо было зачем-то съездить в Москву. Видимо, он давно подвизался на Расторгуевском полустанке и, зная нашу семью, попросил разрешения оставить лоток с непроданным товаром до своего возвращения. Я знал этот лоток. Голова не раз туманилась от увиденного. В снах сам ходил с этим лотком по вагону и ел шоколад на ходу, облизывая обертки…
Лоток задвинули под кровать, и мне не надо было его выдвигать. Но после отъезда турка я полез под кровать и… нырнул в лоток! Только открыл – закружились шоколадки в глазах от обалденного запаха. Хоть с бумажками ешь! Я блаженствовал, как говорят, «не отходя от кассы». Забылся… В упоении мне казалось, что конфеты пляшут передо мной в пестром искрящемся хороводе. Сколько съел – не помню: может, один раз ел, может, прикладывался и днем, и ночью. Не помню, – и не важно! Я так объелся, что заснул прямо там – на лотке под кроватью. И снился мне сладкий сон: конфеты, словно стеклышки в детской игрушке-калейдоскопе, плавали, складывались в узоры, мигая и поддразнивая.
На другой день, увидев в окно приближающегося турка, я похолодел. Застучали зубы… Наверное, правильно говорят, преступник возвращается к месту преступления: я нырнул под ту же кровать, где упивался сладким.
Ноги турка встали рядом с кроватью. Видимо, он нагнулся: я увидел колено и его руку, которой он шарил по полу. Вытянул лоток…
У меня зашумело в ушах! От дурноты помутилось в голове. Я весь сжался, зажмурился. И ничего не слышал! Сколько прошло времени, не знаю…
Пришел в себя, открыл потихоньку один глаз…
…Ног турка уже не было видно. Зато увидел ноги матери. Они приближались к кровати! Помню, мать заглянула ко мне и ахнула. Потянула за ногу, и я видел – под кроватью остается море блестящих оберток!..
Когда опомнился, мать выметала веником разноцветные фантики. Их было больше, чем большая мамина подушка!..
Когда случается мне ощутить аромат, не говоря уже о вкусе, настоящего шоколада, я сразу вспоминаю лоток турка, удивительный запах того шоколада, ворох шоколадных оберток… и мамину большую подушку!
На этой подушке мы все выросли. После Расторгуева она переехала с нами в Видное, потом в Москву и была с нами до 41-го года, когда в тайник мы закопали все самое сокровенное и дорогое для каждого.
Мне, видимо, еще раньше надо было пояснить: все воспоминания изложенные, можно сказать, сюжеты, возникали в памяти в разное время и по поводу разных событий. И не надо искать или ждать здесь какой-то определенной повествовательности, одной общей драматургии. Если что-то не понятно – возникнет и разъяснится в другом рассказе, близком по времени воспоминания; если нет – то мало ли как в жизни у человека бывает: произошла встреча, событие, что-то вспомнилось, всколыхнулось… А нет, – какая разница?.. Может, мне самому вспомнился почему-то только этот кусочек жизни. Осталось в памяти сердца только это…
Из глубин памяти выныривают факты, характеры и я, наслаждаясь, перебирая их, как драгоценные бусинки на четках, переживаю и общаюсь с ними вновь. Что-то записываю… Откладываю, чтобы снова и снова возвращаться к пережитому. И хочется мне найти понимание, родственную душу.
А может быть, современному читателю не будет понятно и это… Я все это с грустью, а где-то и с болью, перебираю в памяти – и скорее всего, наверное, для себя…Вернусь к прерванному – к рассказу о Косте Тыртове. Ибо друзья, а они есть у каждого, это что-то особенное, согласитесь. Это часть нашей души, нашего сознания, часть нас самих. Причем самая лучшая, самая дорогая. Неотрывная… И незабвенная…
После войны какое-то время Костя в Расторгуеве держал часовую мастерскую. И, надо сказать, в своем деле преуспевал. К нему не только расторгуевские, со всей округи приходили, зимой даже из Москвы ехали дачники с различными хитрыми часами, – так широка была его слава «мастера золотые руки».
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.