Палачи и жертвы - [14]

Коренной житель Баку Виталий Керамиди (фамилия подлинная) по национальности был грек. Он не любил русских, он их, можно сказать, ненавидел. Парень был темпераментный, как и все греки, кровь горячая, густая. Работал Виталий на судоремонтном заводе простым рабочим. В то же время он был человеком достаточно образованным, читал много книг, что позволило ему каким-то образом оказаться в кругу меньшевиков-кадетов, среди которых были Харламов, Пападжанов, Ионесян, Аншелис, а также Ахмед Целиков из Дагестана (все указанные лица, точнее их фамилии, соответствуют документациям, хроникам событий того времени). Это была группа людей, которая несмотря ни на что продолжала бороться против Советской власти. Они были известные люди, отличавшиеся своей ненавистью к коммунистам. В этой группе были азербайджанцы, армяне, латыши, греки, аварцы, русские, и даже один негр. Последний хоть и был расистом, но черных мыслей не допускал. Главным их орудием против Советов был террор. Они были террористами, и Виталий Керамиди этим очень гордился. Они готовили теракт против самого Кирова.

Здесь то и начинается вся история.

С января по март 1920-го года, глава МИД России Чичерин три раза посылал ноту в Азербайджан с предложением о военном сотрудничестве. Все три раза ему отказом ответил Фаталихан Хойский, председатель исполнительного комитета Азербайджана. О четвертом послании Чичерина история умалчивает. Правда, это было неофициально, но в первых числах апреля парламентарий Чичерина Бушметов, приехав в Баку, лично вручил Хойскому большой бумажный пакет, скрюченный сургучом. Хойский недовольным видом, прямо перед Бушметовым разорвал сургуч, раскрыл данный документ, где было большими буквами написано: ''И что же?'' Сначала Хойский не понял, чтобы это значило, но затем узнав, что Чичерин просит, если можно, ответить быстрее, взяв чистый лист бумаги, он своим знаменитым золотистым пером, скрипя по бумаге, размашисто написал: "Если". Хотя Бушметов и не увидел ответа, но понял, что и Хойский написал очень коротко. Он стоял чуть в стороне и наблюдал за Хойским. Нахмурившись, взял пакет и отправился прочь из Азербайджана.

В те дни над бедным Азербайджаном действительно сгущались черные тучи. Как будто маленькая мышь попала в страну злых котов. Временный Национальный совет под председательством Мамедэмина Расул-заде, можно сказать разлагался. Творился хаос и бардак. Военный министр Хосроф Султанов целыми днями не выходил из своего кабинета, покуривал папиросу, задавая своему секретарю стандартный вопрос: "Ну как там, ничего еще не слышно?" Министр торговли Рашид Капланов в этот момент пил пиво с бывшим комиссаром бакинской полиции, английским полковником Коккерелем. Тот ему передавал привет от генерала Шатерворта, заменившего в декабре 18-го года своего предшественника, генерала Томсона. Хотя англичане уже несколько месяцев как укатили из Азербайджана, все же они поддерживали отношения с добрыми и гостеприимными азербайджанскими чиновниками. Микоян, Анашкин и Губанов пропадали в Бакинском порту. Они открыто, не таясь, организовывали прием боеприпасов, оружий, денег, а также всяких директив, которые тайно на кораблях переправлялись из Астрахани в Баку. Склады размещались в "Черном городе", и на Баилово (районы Баку). Местные товарищи под командованием Анастаса Микояна четко претворяли здесь в жизнь идеи коммунизма, диктуемые с Москвы. Даже один раз, сидя за столом в "Караван сарае'' (старая часть города), Микоян, выпив водки, и закусив ее шашлыком, сказал Анашкину: "ара, Анашка, вот это мы живем э, клянусь э, дорогой. Никто нас не контролирует, не проверяет. Я вообще - то думаю, что это Москва медлила с захватом Баку, а, Анашка. Э..., э...что с тобой, ... Э! Что э с тобой говорить, русская пьянь", заявил Микоян Анашкину, который в этот момент, повернувшись корпусом к стене, наклонил голову вниз и вырывал. Он был на самом деле слишком пьян.

А 28-го апреля Министр обороны Азербайджанской республики Самед Мехмандаров, увидев в Баку русские войска, официально, отдал приказ своим солдатам подчиниться новой власти, власти Советов. Как известно, 11-я Красная Армия под командованием Левандовского вошла в Баку и свергла местную власть.

Витя Керамиди сидел на совещании боевой террористической организации. Шло совещание. Они считали, что без террора бороться против властей невозможно. В принципе, они были близки к истине. Пападжанов говорил как-то Керамиди:

- Ты знаешь, Витя, я верю в террор, без него никак. Ну скажи, как можно еще устрашить власть, как?

- Знаю, переговорами и дипломатией этого не достичь.

- Вот именно. Власть должна бояться, страшиться нас физически. Иначе все ни к чему.

- Согласен, папа (это было его прозвище), только террор. Я по совести указу готов ходить с бомбовой загрузкой. Если погибать, так за идею.

На заре установления в Азербайджане Советской власти, боевая организация решила претворить в жизнь два теракта. Первый, против Левандовского, второй против Кирова. Сергей Миронович Киров уже приступил здесь, в Баку, к обязанностям 1-го секретаря. Почти каждый вечер боевая организация, под руководством Харламова собиралась в доме Ионесяна, в крепости, в старой части города. Керосиновая лампа горела до утра, и в комнате от накуренных папирос дым стоял такой, что порой даже они не могли увидеть друг друга. Вглядывались внимательно на кого-то, мол, он нас слушает, или нет. В душной комнатушке парил запах горящего керосина, папирос, крепкого чая, а также витал дух террора. Здесь разрабатывался план физической ликвидации Левандовского и Кирова. Первым объектом для устранения был выбран Левандовский, так как у него фактически не было охраны. Он часто ходил вместе со своим начальником штаба, Пугачевым. На второй план был отодвинут Киров.