Тайна 'Девятого вала'.
Роман
'Река поворачивает в сторону, когда встречает высокую гору: так и фортуна поворачивает в сторону, когда на дороге встречает людей с благородными мыслями и возвышенными чувствами'.
Неизвестный автор.
…
Москва, 2003 год, июнь месяц. Черный лимузин с президентом России
Владимиром Путиным выехал по Димитровскому проспекту, двинулся дальше, за город, в резиденцию президента Российской Федерации.
Эскорт черных Джипов сопровождал первое лицо государства. У обочины стояли москвичи, жители столицы, сотрудники ГАИ оцепили все окраины проезжей части дороги.
Через час Президент заехал в свою резиденцию, состоящую из зеленой лужайки, фонтанчика, тойтерьер бегал по асфальту, повсюду рассыпались сотрудники Охраны правителя России.
Путин поблагодарил всех, попрощался, вошел в дом.
Он устал, сегодняшний день был утомителен: телефонная беседа с
Саакашвили, Ким Чен Иром и прочими полностью вывели его из равновесия.
Владимир Владимирович вытер лоб черным носовым платком, кивнул прислуге, прошелся дальше.
Прямо перед гостиной стояла Людмила Путина, первая леди России.
– Привет Вов, ну как ты? – она машет веером перед своим лицом.
– Устал Людок, очень устал. Сегодня наверное рано лягу спать, – сказал, и пошел дальше, в сторону ванной комнаты.
…
1835 год, июль месяц. Крым, пригород Феодосии. В тот ненастный дождливый день, когда в небе разгром и молния, Иван Айвазовский, тогда еще малоизвестный художник, сидел перед домом, работая кисть по холсту
Это был кучерявый пухленький парень, уже самодовольный, со своим правом, своей идеей. Он считал так: чтобы о нем не думали, он всегда прав. Любил он живопись, картины, он вообще хотел любить, но никто не соглашался.
Ваня собирался нанести на холст небольшой эскиз, но в этот момент его внимание отвлек маленький мальчик. Пацану было от силы лет десять. Он бежал вниз, по дороге к шумевшему морю.
Иван что – то крикнул вдогонку пацану, малыш махнул рукой, и помчался вниз. Айвазовский привстал, и неожиданно для себя, подобрав с земли острый камешек, кинул его мальчику и попал ему в глаз. Пацан схватившись за глаз, плюхнулся в грязь и стал так орать и кричать, что душу коряжило.
– Аа-ай!!! Маа-маа! Ай-ай-ай! У-у-у-у! О-о-о-о!
Он кружился в грязи и кричал, долго кричал. Его было жаль, но
Айвазовский зачем то усмехнулся, повернулся уйти Кругом была страшная грязь, шел сильный ливень.
Воистину о глубине лужи узнаешь, когда попадаешь в нее. Иван подняв глаза, онемел от ужаса.
Перед ним стоял Иуда. Иуда только рукой указал в сторону холста, держа в руке его кисть.
Иван Айвазовский со страха упал в обморок, на минуту потерял сознание, и, очнувшись, ничего странного больше не увидел. Образ
Иуды исчез.
Но рука Ивана потянулась за кистью, жест Иуды вошел в его сердце как стрела в амурно – лировой охоте.
Ваня мокнул кисть в гуашь, стал писать на холсте.
Писал долго, работал с такой силой, что капли пота струями текли с его лба. Пальцы сами без натуги писали пейзаж на холсте, писали быстро, будто за ним гнались гончие.
Он искал потерянный край, лавой атак чертил остро заточенным карандашом, потом брал в руки кисть, и элегантно наводил цветовые гаммы, выправляя тонкие слои краски.
И вновь стал мочить кисть, вдавливал ее в холст, скорость движения кисти то ускорялась, то становилась настолько медленной, что казалась неподвижной.
Он старался минимально, но выразительно обозначать все контуры, старательно проводил линии и штрихи, иногда дул на пятно жидкой краски, оживляя контраст.
Частички краски перемещались под действием ветра то вверх, то вниз, то влево, то вправо.
В небе гром гремел, но Иван стоял под навесом, вдыхал свежий воздух. И вдруг рядом прошмыгнула его старая бабушка Нора, армянка.
Она скончалась давно, еще семья Айвазовских (Айвазян) жила тогда в
Польше.
Как известно из истории, предки Айвазовского в 18 веке переселились из Западной (Турецкой) Армении в Польшу, где старенькая бабушка Ивана и умерла. Но теперь Ваня видел свою бабулю молодой, высокой и стильной женщиной, с тонким станом. Сплошная грация, в руках зонтик. Точь – точь, Екатерина малая.
Она взглянула на своего внука, губою презрение вызмеив, молча его приветствовала, сухо помахав рукой, тихо шепнула:
– Вань, ты рисуй, пиши милый. Авось бог сжалится.
После этого она ушла, Иван совершенно не удивившись появлению давно умершей и воскресшей бабули, доканчивал картину.
…
2001 год. Реакторный зал Института Физики.
Молодой человек по имени Теодор стоял в помещении зала. Он был несколько склонен к полноте, но не толст. Белизна лица, оттененная здоровым румянцем, красивые руки. Грудной голос, мягкий и обаятельный. Он был похож на нежную вазу, которую надо беречь.
В потертых джинсах, в желтой рубашке, в коричневых макасинах.
Макасины были модные, но на размер ниже, посему и приятно сжимали его ноги.
Теодор принадлежал к числу мужчин, у которых в характере была сладкость, приятность, но и эгоистичность. В характере была еле уловимая печаль, иногда необъяснимые провалы памяти, душевные срывы.
Несколько раз обращался к психотерапевту, но безрезультатно. По национальности метис, наполовину азербайджанец, другая половина помесь русского с греком.
