Палаццо Волкофф. Мемуары художника - [18]
«Это всё? — спросила она, улыбаясь философу. — Я Вас поняла?»
«Это всё», — ответил он, как будто оторопев от ее понятливости. Возможно, он сравнил ее со своими способностями, и это заставило его расстроиться.
Через несколько дней я встретил его снова. Услышав, что я учился в Гейдельберге и могу ответить на вопросы, касающиеся жизни тамошних профессоров, фон Штейн сказал мне, что хотел бы посоветоваться со мной о своей проблеме, которую он должен решить и от которой зависит его будущее. Он попросил о встрече, и я принял его в тот же день.
После нескольких обобщений, совершенно чуждых предмету, который привел его ко мне, он заявил, что не может определиться с тем, кого он должен слушать — своего отца, посоветовавшего ему выбрать должность профессора в одном из немецких университетов, или же свои собственные склонности, побуждавшие его посвятить себя воспитанию Зигфрида, сына Вагнера, тогда мальчика лет десяти или около того.
Я увидел, что передо мной был один из тех энтузиастов, которых можно найти только в Германии — добрых, благородных, щедрых и бескорыстных, но живущих всегда в облаках в сентиментальном преувеличении и неспособных увидеть, что белое — это белое, а черное — это черное.
«Ответ на этот вопрос был бы достаточно прост, господин фон Штейн, — сказал я, — если перед тем, как решить, какую профессию выбрать, Вы сами изучите свои возможности для выполнения требований, которые любая из этих двух ситуаций возложит на Вас».
«Да, — сказал он, — я много думал об этом, целые ночи проводил без сна, и всё равно ничего не смог решить».
«Вы уверены, что действительно обладаете серьезными педагогическими качествами, необходимыми для воспитания мальчика? — сказал я. — Если нет, Вы причините ему вред, не принеся пользы себе. Вы так не считаете?»
Он не смог дать мне точного ответа на этот простой вопрос, поэтому я пришел к выводу, что он еще не думал об этом.
«Уважаемый господин фон Штейн, — сказал я тогда, — Ваш отец прав. Следуйте его совету и станьте профессором в университете. Там, по крайней мере, Вы не можете причинить никакого вреда никому, кроме себя, потому что сначала Вы будете только частным репетитором, и студенты будут иметь выбор посещать Ваши лекции или нет».
Молодой человек попрощался со мной, скорее огорченный, чем озаренный моим ответом, и я больше никогда его не видел.
Однажды мы с мадам Пинелли пошли на вечер к Вагнерам. Мы нашли мадам Козиму, сидящей на диване перед круглым столом, в центре которого горела лампа с большим абажуром, концентрируя свет на людях вокруг стола и погружая остальную часть комнаты в таинственную темноту. Мадам Козима выглядела очень живописно в костюме а ля догаресса из рельефного красного шелка на золотой основе.
Мы удобно уселись за стол, и вскоре между нами завязался оживленный разговор, а Вагнер, сказав «Как дела?», начал тихо ходить взад-вперед по затемненным углам комнаты.
«Вы знаете, — сказала Козима, — что господин фон Штейн покинул нас? Он уехал в Германию».
«И сделал правильно, — ответил я, — потому что это доказывает, что он, наконец, принял решение».
«Он очень хороший и замечательный человек, этот господин фон Штейн», — продолжила мадам Козима.
«Я не отрицаю этого. Такое же впечатление он произвел и на меня, хотя, к сожалению, он никогда не знает, что делать со своей добротой или кого он может облагодетельствовать ее избытком».
«Но не думаете ли Вы, — ответила Козима, — что причина его нерешительности действительно заключается в богатстве его натуры?»
«Вы необыкновенно благородны, мадам», — сказал я, поклонившись.
«Но, скажите нам, господин Волков, что Вы о нем думаете?», — сказала она по-немецки, чтобы лучше выразить свой вопрос («Was halten Sie von ihm?»), потому что это слово «halten» заключает в себе целый мир идей, которые не могут быть выражены по-французски, и смысл вопроса не может быть переведен иначе, чем «Что вы думаете о внутренней ценности этого человека?» — слово «внутренний», обращенное к его моральной и интеллектуальной стороне, а также его характеру и т. д.[76]
«Я думаю, что если нужно выразить прямыми словами наиболее очевидную сторону его натуры, можно сказать, что он — ограниченный энтузиаст», — ответил я также на немецком языке, где слово «borniert» звучит менее грубо, чем слово «borné» [77] по-французски.
«Энтузиазм, — воскликнула мадам Козима, — разве это не прекрасно?»
«Без сомнения, — ответил я, — но это зависит от объекта. У того, кто изобретает, или создает, или производит, много энтузиазма. Это не только прекрасно, это sine qua non[78] успеха. В то время как тот, кто не создает и не производит, не нуждается в этом качестве. Он должен…» И, поскольку, я не нашел точных слов, которыми можно закончить мысль, тут воскликнул Вагнер: «Он должен платить!» («Der muss zahlen!») — подойдя к столу тремя большими шагами и показывая выразительный жест, подняв палец к небу, а затем опустив его вниз.
«Спасибо, маэстро, это то, что я имел в виду», — ответил я.
Все засмеялись, таким неожиданным было появление Вагнера. Что касается смысла его слов, то каждый, кто читал его литературные произведения, знает, что он имел в виду.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография Андреа Ди Микеле (Свободный университет Больцано) проливает свет на малоизвестный даже в итальянской литературе эпизод — судьбу италоязычных солдат из Австро-Венгрии в Первой мировой войне. Уроженцы так называемых ирредентных, пограничных с Италией, земель империи в основном были отправлены на Восточный фронт, где многие (не менее 25 тыс.) попали в плен. Когда российское правительство предложило освободить тех, кто готов был «сменить мундир» и уехать в Италию ради войны с австрийцами, итальянское правительство не без подозрительности направило военную миссию в лагеря военнопленных, чтобы выяснить их национальные чувства.
Представлена история жизни одного из самых интересных персонажей театрального мира XX столетия — Николая Александровича Бенуа (1901–1988), чья жизнь связала две прекрасные страны: Италию и Россию. Талантливый художник и сценограф, он на протяжении многих лет был директором постановочной части легендарного миланского театра Ла Скала. К 30-летию со дня смерти в Италии вышла первая посвященная ему монография искусствоведа Влады Новиковой-Нава, а к 120-летию со дня рождения для русскоязычного читателя издается дополненный авторский вариант на русском языке. В книге собраны уникальные материалы, фотографии, редкие архивные документы, а также свидетельства современников, раскрывающие личность одного из представителей знаменитой семьи Бенуа. .
Лев Ильич Мечников (1838–1888), в 20-летнем возрасте навсегда покинув Родину, проявил свои блестящие таланты на разных поприщах, живя преимущественно в Италии и Швейцарии, путешествуя по всему миру — как публицист, писатель, географ, социолог, этнограф, лингвист, художник, политический и общественный деятель. Участник движения Дж. Гарибальди, последователь М. А. Бакунина, соратник Ж.-Э. Реклю, конспиратор и ученый, он оставил ценные научные работы и мемуарные свидетельства; его главный труд, опубликованный посмертно, «Цивилизация и великие исторические реки», принес ему славу «отца русской геополитики».
Одно из самых знаменитых российских семейств, разветвленный род Бобринских, восходит к внебрачному сыну императрицы Екатерины Второй и ее фаворита Григория Орлова. Среди его представителей – видные государственные и военные деятели, ученые, литераторы, музыканты, меценаты. Особенно интенсивные связи сложились у Бобринских с Италией. В книге подробно описаны разные ветви рода и их историко-культурное наследие. Впервые публикуется точное и подробное родословие, основанное на новейших генеалогических данных. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.