Падший ангел - [96]

– Он, должно быть, пользуется всеобщей любовью, – заметила я.

– Вряд ли, – задумчиво протянул Денмэн. – Как это ни парадоксально, люди его недолюбливают. Здешние жители очень уважают его – это бесспорно, но, думаю, еще больше боятся. И он действительно вселяет сильное чувство страха, пока не узнаешь его поближе. Сам он настолько безупречен, что порой кажется, видит тебя насквозь со всеми твоими прегрешениями. Не думаю, что это очень способствует зарождению такого чувства, как любовь, – вздохнул мой собеседник. – Люди просто не понимают, какой это прекрасный человек. Однако если на свете и есть кто-то, способный спасти человеческую душу, то это именно он. Я могу с полным основанием утверждать это.

После длинной тирады Ричард Денмэн погрузился в молчание.

– Вчера вечером, когда мы подъехали к дому, мне послышался шум воды, – поспешно сказала я, чтобы не дать угаснуть разговору. – Есть тут где-нибудь поблизости ручей?

Его лицо мгновенно просияло.

– О Господи, до чего же я глуп! Не показал вам одну из главных наших достопримечательностей. Вы действительно слышали, как шумит вода на плотине. Здесь протекает речушка Солуорп – отсюда и название имения. На ней стоит водяная мельница, к которой ведет лестница. В той лестнице сорок девять ступенек. Есть романтическое поверье, что если сбежишь по ней рука об руку с человеком, которого по-настоящему любишь, и загадаешь на сорок девятой ступеньке желание, то проживешь всю оставшуюся жизнь без тревог и страданий.

– Очаровательно, – сказала я и безрассудно добавила: – А вы сами когда-нибудь пробовали?

Его лицо омрачилось.

– К сожалению, нет, – ответил он резко. – Языческий предрассудок – только и всего. Во всяком случае так утверждает Джон. А значит, будем относиться к этому лишь как к предрассудку. Впрочем, не желаете ли взглянуть на это место?

Да, я с удовольствием посмотрела бы на мельницу. Она оказалась и в самом деле очень живописной. К ней полукругом вели ступеньки из серых каменных плит, кончаясь внизу на полянке, поросшей зеленым мхом, как раз под большим водяным колесом. По обе стороны от запруды росли плакучие ивы, купавшие свои печальные листья в тихих водах речушки. Под их ветвями нашла приют царственная стая лебедей. В этом мире красоты и покоя Денмэн, казалось, воспрянул духом, вновь обретя то состояние, которое я нарушила по собственной глупости, и мы, беспечно болтая, вернулись в особняк – голодные, как охотники после целого дня, проведенного на ногах.

На следующий день Ричард Денмэн вызвался показать мне свои конюшни. Я начала отказываться, говоря, что и так отнимаю у него слишком много времени. Однако он отмел все мои возражения.

– Вы и представить себе не можете, до чего хорошо, когда рядом есть кто-то, кому можно что-то показать, с кем можно поговорить, – широко улыбнулся Денмэн. – Боюсь, правда, что я иногда утомляю вас своей болтовней. Если это случится вновь, то не стесняйтесь – одерните меня. А пока этого не произошло, уж не обессудьте – буду докучать вам своей компанией.

Улыбнувшись, я была вынуждена принять приглашение на новую прогулку, настолько обезоруживающими были доброта и искренность, звучавшие в каждом его слове.

Конюшни, как многое другое в поместье, отличались значительными размерами. Объяснялось это просто: Ричард Денмэн возглавлял местное охотничье общество, к тому же его хозяйство отчасти специализировалось на разведении породистых лошадей для охоты и для кавалерии. Конюшни, по всей видимости, составляли предмет его гордости, и мое искреннее восхищение при виде этого лошадиного царства вызвало у хозяина ответное чувство ликования.

– Вы ездите верхом? – с энтузиазмом спросил он, когда мы вместе рассматривали гнедую кобылу, которая выглядела особенно великолепно.

Я призналась, что никогда не училась верховой езде.

– В таком случае вы должны позволить мне научить вас, пока вы здесь. – Он просиял от этой мысли, но на его лицо тут же набежала тень беспокойства. – Ах, Боже мой, я же совсем забыл, что ваше здоровье, должно быть, не позволяет вам…

– Бога ради, да что этот Джереми наговорил вам обо мне? – расхохоталась я. – С моим здоровьем абсолютно все в порядке. Просто в последнее время из-за лондонского воздуха у меня возникло небольшое недомогание, связанное с бронхами, и мой доктор предположил, что мне пойдет на пользу переезд в деревню накануне зимы, когда над Лондоном нависают туманы. Только и всего. Мне действительно очень хотелось бы научиться ездить верхом.

Его лицо несколько прояснилось, но налет обеспокоенности остался.

– В таком случае с удовольствием буду давать вам уроки. Но вы только что сказали, что останетесь в деревне всего лишь на зиму. Означает ли это, что весной вас здесь уже не будет?

– Вряд ли я могу задерживаться здесь слишком долго, не так ли? – мягко произнесла я. – Я и так злоупотребила вашим гостеприимством, пользуясь покровительством Джереми и его дружбой с вами.

– О, нет-нет! – бурно запротестовал Денмэн. – Вы не должны так думать. То, что вы здесь, так прекрасно, – он несколько оправился от смущения, – что я намеревался уговорить вас остаться… остаться гораздо дольше, чем до весны. От Джереми я узнал, что в Лондоне вас ничто не связывает, ничто не держит. Если вы предпочтете, чтобы я и Джон не попадались вам постоянно на глаза, то мы можем отдать одно крыло дома полностью в ваше распоряжение. Знаете, если в доме будет хоть какая-то… – он, вероятно, хотел сказать «женщина», но вовремя подыскал слово получше, – направляющая сила, так сказать, женское влияние, то это пойдет на пользу Дику – и мне тоже.