Падение Эбнера Джойса - [60]
Дилл, поддерживающий знакомство с некоторыми членами клуба и время от времени приходивший сюда завтракать, был немедленно приглашен посмотреть картину. Дилл нашел, что она вполне к месту в подобном публичном учреждении: одалиска с готовностью предлагала себя мужчинам для обозрения. Он признал, что картина написана со знанием дела и с достаточной выразительностью, но тем не менее она показалась ему чрезмерно экзотической и немного старомодной. Он заметил, что Роско Орландо Гиббонс упивается созерцанием роскошной одалиски и приглашает других членов клуба — молодых и старых — упиваться вместе с ним. Однако весьма сомнительно, чтобы такая пикантная штучка могла понравиться сухарю Оливеру Дауду. Дилл с удовольствием отметил, что Эбнер Джойс, недавно записавшийся в клуб (в надежде, что это даст ему еще большую возможность трудиться на благо сограждан, ибо интерес клуба к общественным делам был широко известен), презрительно, даже с отвращением отвернулся от неблагоразумного подарка Гиббонса.
— Чувствуется, что автор одарен и прошел неплохую школу, — заметил Дэффингдон, — но составить проект монументальной росписи в таком духе... нет, нам нечего опасаться.
Но следовало серьезно опасаться расположения Роско Орландо Гиббонса к Прочнову. Мог ли он, Гиббонс, отказать в поддержке художнику, чьи картины он сам приобрел и этим как бы признал его талант перед всей деловой и артистической публикой? Самодовольная улыбка собеседника раздражала Вирджилию: она поняла, что ей предстоит бороться прежде всего с тщеславием Гиббонса, и ушла в подавленном состоянии. Если бы только Роско Орландо познакомился с Прочновым при обычных обстоятельствах! Если бы только он не млел, не приходил в трепет, не расцветал при одной лишь мысли о своем открытии! Но руда, добытая собственными руками, дороже нам, чем чистое золото, которое прошло через пробирного мастера и монетный двор.
— Фу-у! Ты бы только послушала его! — заявила Вирджилия тетушке. — Он просто-напросто... мычал! До чего ужасно! Однако что же нам делать дальше!
— Мы должны взяться за эту девицу, — сказала Юдокси. — Может быть, еще не поздно и она еще не совсем потеряла голову.
— Как будто дело не зашло так далеко, — ответила Вирджилия. Она-то знала одну молодую женщину, вполне готовую пойти на такую крайность. — С чего ты думаешь начать? Пригласить ее разливать чай?
— Пока нет такой необходимости. Не можешь ли ты устроить какой-нибудь завтрак для небольшой компании в клубе «Хлыст и Шпора» и пригласить ее? А потом кто-нибудь из нас нанес бы визит ее матери, если таковая у нее имеется.
— Я согласна на все, — ответила Вирджилия, едва сдерживая рыдания. — Ты, наверное, думаешь, что я неиссякаемый источник идей? О нет!
Самолюбие Вирджилии было сильно задето тем, что «Грайндстоун» отклонил ее второй проект! Она приложила к глазам платок, и источник идей превратился в источник слез.
В таком качестве она и появилась в следующий раз перед Дэффом.
— Я была так уверена, дорогой, что мы успешно продвинем наш проект, — пожаловалась она, — а сейчас...
С рыцарственным благородством Дэффингдон привлек к себе на плечо ее скорбящую головку. «Пусть львы посмеют наброситься на нас», — казалось, говорил он, окидывая взглядом воображаемую арену.
В ореоле мученика появился Маленький О’Грейди. Охватившая всех печаль отразилась и на его лице. Малышу Фрэнки Адамсу суждено было носить старые башмаки, а Китти Гоуэн, мечтавшая приобрести, пусть с некоторым опозданием, зимний костюм, со слезами на глазах швырнула в камин образцы тканей, словно предавая огню свои несбывшиеся надежды.
Маленький О’Грейди вытер глаза и сочувственно вздохнул:
— О Дэфф, я так огорчен за тебя! И подумать только, что все произошло именно в тот момент, когда... — Он прикусил язык, оробев перед величественным и негодующим Диллом. — Слушай, — рискнул он заметить, немного помолчав, — почему бы нам не взять в компанию Игнаса? Он так изобретателен, у него столько мыслей...
Дэффингдон припомнил чувственную одалиску на восточном шедевре, украшавшем гостиную в клубе, и подумал, что обладатель такого своеобразного таланта вряд ли окажется полезным при отделке банка. Он покачал головой: никакому чужаку, никакому еретику из Вены не позволит он разделить с ним сладость мученичества. Это решение открывало перед Прочновым возможность идти на львов в одиночку. Когда Маленький О’Грейди вернулся в «Крольчатник», его сосед готовился к схватке: в творческом возбуждении он все в своей комнате перевернул вверх дном.
— Правильно, Игнас! — крикнул О’Грейди с порога. — Действуй! Каковы твои планы? — спросил он, пробираясь на цыпочках среди листов бумаги, разбросанных по полу.
Прочнов перебирал тонкими нервными пальцами свисающую на лоб прядь черных, взлохмаченных волос и устремил на Маленького О’Грейди вдохновенный, невидящий взгляд.
— Две великие силы эпохи, — провозгласил он, — это Наука и Демократия. Я покажу, как они способствуют прогрессу. Для Науки я отведу шесть люнетов справа, а для Демократии шесть слева.
— Гм, понятно, — пробормотал Маленький О’Грейди. — Аллегория?
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
«Эдвинъ Арнольдъ, въ своей поэме «Светъ Азии», переводъ которой мы предлагаемъ теперь вниманию читателя, даетъ описание жизни и характера основателя буддизма индийскаго царевича Сиддартхи и очеркъ его учения, излагая ихъ отъ имени предполагаемаго поклонника Будды, строго придерживающагося преданий, завещенныхъ предками. Легенды о Будде, въ той традиционной форме, которая сохраняется людьми древняго буддийскаго благочестия, и предания, содержащияся въ книгахъ буддийскага священнаго писания, составляютъ такимъ образомъ ту основу, на которой построена поэма…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Томмазо Ландольфи очень талантливый итальянский писатель, но его произведения, как и произведения многих других современных итальянских Авторов, не переводились на русский язык, в связи с отсутствием интереса к Культуре со стороны нынешней нашей Системы.Томмазо Ландольфи известен в Италии также, как переводчик произведений Пушкина.Язык Томмазо Ландольфи — уникален. Его нельзя переводить дословно — получится белиберда. Сюжеты его рассказав практически являются готовыми киносценариями, так как являются остросюжетными и отличаются глубокими философскими мыслями.