Падение Эбнера Джойса - [51]
— Что же происходит с этой девицей? Если я не нужен ей, то кто же ей нужен?
Вирджилии нужен был человек родственный по натуре, человек, который понимал бы и разделял ее устремления к тому, что она называла Высшими Идеалами. Ей нужен был джентльмен, нужны были воспитанность и утонченность — пусть даже в ущерб другим качествам. Меньше всего она нуждалась в «кормильце», «хозяине дома», мальчике на посылках или деловой машине. «Мы должны жить, — мысленно представляла она свой матримониальный идеал, — а не растрачивать жизнь, накапливая средства к жизни, пока не обнаружится в конце, что уже слишком поздно начинать жить». Почти такого же мнения придерживалась и столь отличная от нее по характеру Пресиоза Макналти, которая была готова отбросить честолюбивые планы, взлелеянные ее матерью, и поступать самостоятельно. Разница заключалась лишь в том, что Пресиозе нужны были не столько воспитанность и родовитость, сколько «темперамент». Ее не столько интересовал какой-нибудь сухой делец, как бы он ни преуспевал в накоплении земных благ, сколько решительный искатель приключений, который мог бы доставить ей полную возможность узнать настоящую жизнь со всеми ее радостями и невзгодами.
— Нет ничего ужаснее, чем заранее выработанная программа, — заявляла Пресиоза. — Если бы завтра было раз навсегда определено все мое будущее, послезавтра я умерла бы со скуки. Спектакль, идущий без перемены декораций (Пресиоза и тут оставалась неисправимой театралкой), — как это неинтересно!
— Ну согласись же помочь хромой уточке перебраться через перелаз! — говорил Маленький О’Грейди. — Будь паинькой, Гоуэн, дай бедняге возможность поработать у тебя. У Мордрета студия не лучше твоей, так что и обращаться к нему нет смысла, а у Шталинского сидит натурщица. Сделай это ради меня! Ведь это я вовлек тебя в работу по отделке банка и дал возможность зашибить деньгу. Ты просто обязан предоставить Игнасу на несколько часов свою комнату — не может же он писать портрет с девушки в своей дыре!
— Вот так вовлек! — ухмыльнулся Гоуэн. — Ты хотя бы сказал, кто в этом деле участвует, как оно подвигается и сколько нам отвалят за него. Тогда я поделюсь с вами студией.
— Но разве я не посетил их? — воскликнул Маленький О’Грейди. — Разве я не выступал на совете директоров? Разве я не убедил архитектора помочь мне? Разве мне не поручено отделать камин в приемной президента? А если Игнас нарисует портрет любимой внучки одного из этих... Да, сэр, я разговаривал с ними, как бизнесмен с бизнесменами, и они почувствовали это! Они солидные, деловые люди и отнесутся к нам с должным уважением. Не беспокойся! Через год ты будешь ходить в брильянтах и скажешь: «Ты осыпал меня драгоценностями, О’Грейди!» Ну, так дашь комнату Игнасу?
— Но разве он пишет портреты?
— Она думает, что он пишет! А мы представляем собой то, что женщины думают о нас. Что касается меня, то я верю, что он может делать все. Позволь бедняге проявить себя!
— Но что же можно сделать за час или два?
— Познакомиться с ней, — ответил Маленький О’Грейди.
О’Грейди появлялся и исчезал в «Храме Искусств», когда ему заблагорассудится, чувствуя себя там так же уверенно, как и в «Крольчатнике». От него-то Пресиоза и услышала об Игнасе Прочнове. Она узнала его имя, что само по себе было огромным достижением, и, кроме того, ей стало известно, где находится его студия. Вскоре Пресиоза договорилась с девицами Гиббонс, у которых уроки фехтования развили решительность и предприимчивость, навестить Прочнова в его берлоге.
— Назначьте день, — зачирикал Маленький О’Грейди, — мы будем ждать!
Пресиоза назначила день. Маленький О’Грейди аккуратно вывел фамилию Прочнована куске картона и прибил его поверх таблички с именем Гоуэна. Обитатели «Крольчатника» притаились в ожидании, какой эффект произведут на дочь семейства Макналти все эти приготовления и сумеет ли Игнас Прочнов обратить его в свою пользу.
На свободно вьющихся каштановых волосах Пресиозы красовалась шляпка из зеленого бархата. Девушка откинулась на спинку высокого кресла — лучшего кресла Гоуэна — из красного дерева, с латунными украшениями, — и с милой снисходительностью рассматривала нехитрые безделушки и потрепанные драпировки (несравненно худшие, чем те, что висели в студии Дилла), но делала это только из интереса к человеку, которому они якобы принадлежали. Манеры художника были совершенно не похожи на учтивость Дилла. Прочнов был человеком непосредственным и прямым почти до резкости и, видимо, считал не обязательным соблюдать сложные правила гостеприимства, которых придерживался порой даже О’Грейди. Он открыто восхищался Пресиозой, — она сразу это заметила, — но не выказывал навязчивых знаков внимания, как это делали при случае сомнительные молодые люди с более чем скромными источниками существования. Он был поглощен работой, серьезен и даже чуточку строг, но Пресиоза нисколько не сомневалась, что он видит в ней не только натуру. Он сурово посматривал на нее из-за мольберта своими черными глазами и, поскрипывая углем, быстро набрасывал ее портрет на многообещающем холсте. Пресиоза была чуть удивлена, но довольна. Она знала, что на нее приятно смотреть, и не боялась самого придирчивого взгляда. Она непринужденно откинулась на спинку кресла, предоставив события их естественному ходу.
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
«Эдвинъ Арнольдъ, въ своей поэме «Светъ Азии», переводъ которой мы предлагаемъ теперь вниманию читателя, даетъ описание жизни и характера основателя буддизма индийскаго царевича Сиддартхи и очеркъ его учения, излагая ихъ отъ имени предполагаемаго поклонника Будды, строго придерживающагося преданий, завещенныхъ предками. Легенды о Будде, въ той традиционной форме, которая сохраняется людьми древняго буддийскаго благочестия, и предания, содержащияся въ книгахъ буддийскага священнаго писания, составляютъ такимъ образомъ ту основу, на которой построена поэма…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Томмазо Ландольфи очень талантливый итальянский писатель, но его произведения, как и произведения многих других современных итальянских Авторов, не переводились на русский язык, в связи с отсутствием интереса к Культуре со стороны нынешней нашей Системы.Томмазо Ландольфи известен в Италии также, как переводчик произведений Пушкина.Язык Томмазо Ландольфи — уникален. Его нельзя переводить дословно — получится белиберда. Сюжеты его рассказав практически являются готовыми киносценариями, так как являются остросюжетными и отличаются глубокими философскими мыслями.