Падение царского режима. Том 2 - [23]

Председатель. — Это Вырубова выразилась так? И уже после назначения Штюрмера на пост министра внутренних дел?

Мануйлов. — Да, да. Так что дамская половина, вместе с Распутиным, шла против Штюрмера; очень рельефно это сквозило. Тут однажды произошел прямо переполох. Штюрмер уехал в Ставку верховного главнокомандующего, при чем никто не знал о том, что он едет, как-то таинственно было обставлено это, — даже Распутин не знал, следовательно, не знала и царица бывшая, раз Распутин не знал. Возвратившись оттуда, он стал министром иностранных дел. Я именно подчеркиваю переполох, потому что этого никто не знал, и Распутин рвал и метал.

Председатель. — Почему?

Мануйлов. — Потому что, как он мог уйти из министерства внутренних дел и стал во главе министерства иностранных дел, в котором он ничего не понимает?

Председатель. — Это Распутин вам говорил?

Мануйлов. — Да он кричал, кулаком ударяя по столу: «Этот старикашка совсем с ума сошел. Итти в министры иностранных дел, когда ни черта в них не понимает, и мамаша кричала». А он, бывало, 3–4 раза в неделю ездил в Царское Село, к Александре Федоровне. Так что это было на другой день после его посещения Царского. — «Как он может браться за это дело и, кроме того, еще с немецкой фамилией!»

Председатель. — Это говорил Распутин?

Мануйлов. — Распутин. Так что тут было большое недовольство Штюрмером, и Штюрмер стал реже ездить к императрице Александре Федоровне. До этого он довольно часто ездил к ней.

Председатель. — А как часто?

Мануйлов. — Два-три раза.

Председатель. — Чаще, чем к бывшему императору?

Мануйлов. — Да. Фактически, собственно, управляла делами она, несомненно.

Председатель. — Вы не знаете, со слов Распутина и со слов Штюрмера, как же они собственно объясняли, с какой целью Штюрмер ездил два раза в неделю к бывшей императрице?

Мануйлов. — Он, во-первых, держал ее в курсе решительно всех дел.

Председатель. — Откуда вы знаете?

Мануйлов. — Сам Штюрмер говорил, и Распутин говорил, и Вырубова говорила, что императрица решительно всем интересуется, что она в курсе всего.

Председатель. — В курсе всех государственных дел?

Мануйлов. — Да. При чем каждый раз беседа касалась Распутина, когда бывал Штюрмер, и она всячески просила прислушиваться к голосу Распутина, потому что она считала, что он несомненно находится в непосредственных отношениях с благодатью божиею.

Председатель. — Так. Это вам рассказывал Штюрмер, что во время этих бесед ему говорили, чтобы он считался?

Мануйлов. — Да, чтобы прислушивался.

Председатель. — Таким образом, эти встречи Штюрмера с Распутиным до некоторой степени были подсказаны Штюрмеру в Царском, Александрой Федоровной?

Мануйлов. — Несомненно.

Председатель. — Стало быть, они носили до некоторой степени и государственный характер?

Мануйлов. — Безусловно. Я в дальнейшем расскажу. Значит, это назначение было очень неприятно встречено, и образовался такой холод между дамской половиной и Штюрмером.

Председатель. — А вам Штюрмер не говорил, зачем ему нужно было это назначение и вообще получение этого портфеля?

Мануйлов. — Наоборот, он скрывал. Я был у него по его возвращении из Ставки, когда еще не было назначения А. А. Хвостова на пост министра внутренних дел. Я как раз был у него, и он ни одного слова не говорил о том, что он будет министром иностранных дел. Нужно вам сказать, что давно уже, когда он был еще директором департамента общих дел, и я у него бывал, он всегда мечтал быть послом или даже посланником, он считал себя почему-то способным к дипломатической службе. Давно был такой разговор: «А вот, если бы меня послали в Париж или в Рим, Берлин…» Так что, очевидно… Единственный человек, который был решительно в курсе всего, это был, как я уже вам говорил, Гурлянд. Он от него не скрывал ничего. Так что это назначение было встречено сразу, так сказать, нехорошо, и отношения как будто бы даже испортились между Распутиным и Штюрмером. Хотя он видел его несколько раз и после назначения его министром иностранных дел, здесь, в крепости. Он здесь с ним встречался.

Председатель. — Что, эти свидания были наедине? Или при ком-нибудь?

Мануйлов. — Я думаю, начинались они при всех, а потом они наверное уходили. Я так думаю потому, что даже у Питирима, как я вам говорил, сам Питирим вышел.

Председатель. — Вы видите в этом уходе Питирима некоторый общий прием?

Мануйлов. — Да. Питирим более близкий человек, чем генерал Никитин, более посвященный, значит, наверное свидания были один-на-один, при чем Распутин всегда тащил с собой прошения разные. Когда же случился этот скандал в государственной думе…? Позвольте вспомнить…

Председатель. — А вы что-нибудь о состоянии Штюрмера министром иностранных дел знаете?

Мануйлов. — Дело в том, что когда он был назначен, Распутин говорил, что после свидания здесь, в крепости, ему Штюрмер сказал, что он изменит все, что было у Сазонова.

Председатель. — Распутин сказал?

Мануйлов. — Да, что будут назначены новые люди, и будет чисто русское направление.

Председатель. — Что это значит — чисто русское направление?

Мануйлов. — Тогда как раз убрали Шимкевича.[*] Была целая кампания против немецкого влияния. Шимкевич