Ожившая тень - [23]
— Не знаю…— пожал плечами учитель.—-Думаю, он опять поссорился с матерью.
— А почему у него завязан лоб? — снова перебил учителя Мёнгиль.
— Хотелось бы мне знать самому…— пробормотал учитель Чансу и попросил Мёнгиля рассказать, о чём они говорили вчера во время прогулки.
Мёнгиль, наклонив голову, мучительно морща лоб, старался припомнить все подробности вчерашнего разговора с Чхонёном.
— Значит, он просил тебя сказать матери, чтобы она не выходила из дому? — нахмурившись, переспросил учитель Чансу.— Что ж, хорошо, что ты всё это мне сказал. До свидания!
И учитель быстро зашагал к правлению.
Мёнгиль обошёл всех соседей, облазил все закоулки — Чхонёна не было. У мельницы к нему присоединились Муниль и Кёнпхаль. Втроем они снова пошли к приятелю, но на калитке висел огромный, тяжёлый замок. Никто не запирал в деревне дома, кроме тётушки Хван.
— Уже куда-то отправилась! — возмутился Кёнпхаль.— А до Чхонёна ей и дела нет!
Они искали друга до вечера, а вечером пошли к учителю Чансу.
— Его нигде нет! — с порога начал Мёнгиль.— Мы всю деревню облазили!
Учитель улыбнулся.
— Возвращайтесь-ка по домам, ребята,— мягко сказал он.— Я нашёл его на берегу реки… Он плакал… Не ходите сейчас к нему. Завтра увидитесь…
На другой день они и вправду увидали Чхонёна. Лоб у него был завязан белым бинтом — учитель водил его на медицинский пункт,— большие глаза опухли.
— С матерью поругались…— неохотно обронил он, отвечая на молчаливый вопрос ребят.
«Так это, значит, она его так разукрасила! — с горечью понял Мёнгиль.— Какая же она злая!»
Конечно, он всегда недолюбливал его мать, но чтобы она била Чхонёна!.. Нет, этого он даже от неё не ожидал…
Глава пятая
Дружба
1
Пришла осень, первая осень с того дня, как в деревне организовали кооператив. Крестьяне встретили радостно. Весь год работали они в поте лица своего, зато сейчас урожай ожидали богатый.
Своими глазами видели теперь жители деревни Сингван, какая это сила — кооперация. Стеной стояла пшеница. Дул ветер, и золотые волны ходили по широкому полю. Косилка сметала эти золотые волны, женщины вязали снопы, стараясь сохранить каждый колос, и вот уже длинными вереницами потянулись к правлению подводы с зерном.
Через неделю на широком дворе правления высилась целая гора зерна. И каждый, кто смотрел на неё, чувствовал гордость за себя и своих товарищей. Что и говорить, поработали славно! Ходили слухи, что на каждый двор пришлось по две тонны зерна и немало денег.
Ребята не отставали от взрослых. Сразу же после занятий бежали они на поле, и люди улыбались, слушая их весёлые песни.
Наконец пришёл день, когда стали распределять зерно. Все надели лучшие свои наряды, пришли в правление как на праздник, целыми семьями. Во дворе на сэнапе[15] играли весёлые песни, барабанщик палочками отбивал такт, парни и девушки кружились в танце. Даже старухи вместе с молодыми подергивали, пританцовывая, плечами.
Людям было легко и радостно. Наконец-то исчезли, убежали куда-то омрачавшие жизнь тёмные слухи. В деревне стало спокойно. Правда, крестьяне по-прежнему были настороже — слишком суровыми оказались испытания, через которые им пришлось пройти.
Кёнпхаль с Мунилем, к примеру, долго ещё не могли забыть, как видели они «нечистый дух», вспоминали про смерть Оллука, про пожар в доме Мёнгиля. Но с каждым днём воспоминания эти тускнели…
К вечеру подводы, тяжело нагруженные туго набитыми мешками с зерном, въехали во дворы крестьян. До поздней ночи слышались в домах весёлые голоса, песни и смех.
Мёнгиль, Кёнпхаль, Муниль и Чхонён, как всегда, собрались в доме Мёнгиля.
— Слушай, а что делал у вас вчера Пак Пхунсам? — спросил у Чхонёна Муниль.
Чхонён насторожился, искоса взглянул на товарища. А Муниль продолжал, отложив в сторону книгу:
— И что он за тип, не понимаю… Никогда не сидит дома! Дед говорит, он не из нашей деревни; говорит, пришёл откуда-то после перемирия…
— Дался он тебе…— проворчал с досадой Кёнпхаль.
— Не люблю я его — вот что! — всё больше распалялся Муниль. — Пьяница! И тётушку Хван с толку сбивает…
И Муниль с непривычной для него горячностью стал говорить о своих встречах с Паком. В заключение он рассказал о том, как кооперативный телёнок забрёл к Паку на огород, и тот пинками выгнал его оттуда.
Ребята дружно расхохотались.
— Чего хохочете? — рассердился Муниль.— Разве станет человек, хоть немножко думающий об общем добре, так обращаться с телёнком? Если хотите знать, телёнок тогда чуть не сдох, вот!
Мёнгиль перестал хохотать и повернулся к Чхонёну:
— Он что, этот Пак, и сейчас к вам таскается?
— Да так… Был как-то…— неопределённо ответил Чхонён и отвернулся к окну.
— А мама твоя его хорошо знает? — не удержался ещё от одного вопроса Мёнгиль.
— Не очень… С тех пор, как сюда приехали…— Чхонён смолк на полуслове.
— Бесстыжий он человек, вот что!..— гнул своё Муниль.
— Он вообще-то не злой…— негромко сказал Чхонён и неожиданно твёрдо добавил: — Но он нехороший. Очень!
А Муниль совсем разошёлся:
— Дедушка говорит, ужасно он подозрительный! Помните, когда Оллук сдох, дед этого Пака несколько раз тогда у коровника видел. Чего он там слонялся, спрашивается?..
