Ожившая тень - [22]

— Может, пьянствовал до рассвета,— высказал своё предположение Кёнпхаль,— вот и брёл домой потихонечку…

— Да нет, он был трезвый…— задумчиво протянул Муниль и снова надолго умолк.

Блеснула молния. Пророкотал гром. По листьям застучали тяжёлые капли. Ребята теснее прижались друг к другу, но уходить не собирались. Они знали, что ливень скоро кончится и лучше переждать его под развесистым дубом, чем бежать по улицам под холодными струями.

— Вот ты скажи мне: что такое классовая борьба? — спросил вдруг Кёнпхаль.

— С чего это ты? — усмехнулся Муниль.

Но он отлично знал «с чего». Несколько дней назад уехал на курсы трактористов старший брат Кёнпхаля. Он оставил братишке тоненькую брошюру, которая так и называлась: «Что такое классовая борьба?». Кёнпхаль таскал брошюру в кармане и просвещал всех желающих. Вот и теперь он принялся растолковывать другу всевозможные премудрости, но Муниль вдруг схватил его за руку.

— Гляди!..

Знакомая им зловещая тень выскользнула из-за угла. Вот она уже у дверей коровника. Она крадётся медленно, неслышно, мимо высокого плетня из стеблей гаоляна. В призрачном свете тусклого фонаря тень кажется огромной и страшной.

— Пошли за ним…— чуть слышно выдохнул Муниль и, пригибаясь, скользя по мокрой от только что прошедшего ливня глине, двинулся к коровнику.

Кёнпхаль крался следом за ним.

«А что, если этот человек вдруг обернётся?» — с замиранием сердца подумал Кёнпхаль.

И в тот же миг кто-то цепко схватил его за ногу. Кёнпхаль изо всех сил рванулся вперед и упал: нога его запуталась в высокой полыни. Он рывком стащил с себя мокрые тапки: «В случае чего, удеру босиком…» Он уже забыл, что собирался вместе с Мунилем поймать негодяя…

Но что это? Незнакомец свернул в переулок, где живёт Мёнгиль. Он шел, прижимаясь к плетням, сливаясь с опустившейся внезапно темнотой, и вдруг резко ускорил шаги. И пропал. «Неужто упустили?» — мелькнуло в голове у Муниля. Уже не скрываясь, добежал он до конца переулка, вернулся к Кёнпхалю, растерянно стоявшему у калитки одного из домов. Никого…

И тут со двора Мёнгиля вырвалось яркое пламя. Оно безмолвно полыхало в ночи, и лёгкое потрескивание огня заглушал шум ветра. Ребята ворвались во двор — никого, потом снова выскочили на улицу, принялись изо всех сил кулаками барабанить в окна и двери соседних домов:

— Скорее! Скорее!! Пожар!..

Соседки бежали с вёдрами и кувшинами, мужчины тащили багры и топоры. Скоро языки пламени стали ниже, а потом и вовсе захлебнулись в водяных струях. К дому, задыхаясь, подбежала мать Мёнгиля: в который уже раз пытаясь образумить тётушку Хван, она пошла сегодня вечером к ней домой, и та совсем заморочила ей голову своими байками.

А Мёнгиль в это время искал мать по всей деревне: его встревожили слова Чхонёна…

Мать Мёнгиля вбежала во двор и остановилась, держась рукой за сердце. Слава богу, дом цел! Соседи расспрашивали друг друга о том, как всё случилось, но никто ничего толком не знал. Услыхали крики, выбежали, видят — огонь! Бросились, конечно, тушить, ну и потушили… Говорят, первыми подняли тревогу ребята. Только где же они?.. А ребята, совсем потеряв голову от стыда и отчаяния, бегали по переулкам. Куда он пропал? Куда? Под босыми ногами Кёнпхаля хлюпала жидкая грязь.

— Эх ты, растяпа! — бросил другу Муниль: он просто не знал, на ком сорвать свою злость.

3

Утром Мёнгиль прежде всего пошёл к Чхонёну, но того не оказалось дома. Хмурая, невыспавшаяся тётушка Хван на вопрос о сыне раздраженно бросила:

— Не знаю я, где он… Не до него мне!..

Мёнгиль вышел на улицу, побрёл по раскисшей от ливня дороге, и тут его окликнул учитель Чансу:

— Поди-ка сюда, Мёнгиль.

Мёнгиль подошёл.

— Я вам очень сочувствую,— негромко сказал учитель,— и тебе, и твоей маме. Не думаю, чтобы дом загорелся сам по себе: в деревне электричество, лучину не жжем. Правда, может быть короткое замыкание, но… Нет, не думаю…— Он задумчиво покачал головой.

Мёнгиль и сам знал, что это поджог: после пожара пришли участковый и дядюшка Хенгю и подтвердили подозрения матери. Значит, враг действует. Как же он, Мёнгиль, проворонил его? Сидел как дурак в сторожке, а рядом горел их дом…

Учитель о чём-то думал. Потом спросил:

— Когда вернулся вчера домой Чхонён? Ты, случайно, не знаешь?

Мёнгиль вздрогнул: зачем это он? При чём тут Чхонён?

— Часов в десять, наверное…— запинаясь, ответил он.— Нет, кажется, в пол-одиннадцатого. А почему вы спрашиваете? С ним что-то случилось?..

— Случилось, Мёнгиль…

И он рассказал вот что.

Сегодня утром свинарь Чингю́ отправился в сарай за сеном: пора было менять свиньям подстилки. Он принялся ворошить сухую траву и вдруг… Что это? Торчит чья-то босая пятка… Оказалось, в сене спал Чхонён. Он спал так крепко, что даже приход Чингю не разбудил его. Лоб у Чхонёна был завязан какой-то грязной тряпкой, на щеке ссадина. Когда свинарь с трудом разбудил парня, тот уставился на него непонимающими глазами, а потом вскочил и как ошпаренный бросился вон из сарая. Только его и видали!..

— Вот какие дела, Мёнгиль,— закончил со вздохом учитель.— С другом твоим неладно…

— И где он сейчас? — заволновался Мёнгиль.— Я был у них только что, его нет… Где он?