Ожившая тень - [21]

— И это ещё не всё! — Он снова схватил друга за руку.— На холмах разобьём сад! По всей деревне посадим цветы!..

— Да, хорошо,— пробормотал Чхонён.

— Всем тогда хорошо будет! Все будут счастливы: и я, и ты, и твоя мама…

— Ты только о моей матери не говори! — оборвал вдруг Мёнгиля Чхонён.— Никогда не говори, слышишь!

И Чхонён резко вырвал руку из руки товарища.

Первые капли дождя упали на землю.

— Мёнгиль! — Чхонён вдруг остановился, да так резко, что Мёнгиль чуть не налетел на него.

— Ты что? — Мёнгиль придвинулся к другу, стараясь разглядеть в темноте выражение его лица.

— Скажи своей матери,— задыхаясь от волнения, быстро проговорил Чхонён,— скажи ей, чтобы никуда не выходила сегодня… Ну, как вернется с правления… Хорошо?

Мёнгиль в недоумении смотрел на него.

— Понимаешь, в деревне ведь беспокойно… А она председатель и в партии…

Чхонён волновался всё больше и больше. Тревога его передалась Мёнгилю, но он ещё улыбался.

— Да что с тобой? — спросил он.

— Я за твою маму… Я её как родную…— еле слышно прошептал Чхонён.

— По-моему, ты напрасно…—начал было Мёнгиль, но Чхонён не дал ему кончить.

— Я знаю, что говорю! — в отчаянии крикнул он.— Скажи, чтобы не выходила, слышишь!

— Чхонён,— помолчав, тихо сказал Мёнгиль.— Ты что-то знаешь…

— Я… Да… Нет… Нет, ничего…

И Чхонён быстро пошёл вперед. Мёнгиль с трудом поспевал за ним. На душе у него было скверно. «Матери грозит беда, это ясно. Но какая? Что имеет в виду Чхонён?..» Вопросов было много, а ответа — ни одного.

— Послушай, Чхонён! —крикнул Мёнгиль.

Тот не оглянулся.

— Что случилось? Что грозит матери? Скажи, если знаешь…

Чхонён будто не слышал. Он почти бежал, чуть наклонившись вперёд, крепко сжав зубы, яростно шлёпая по жидкой грязи.

«Что с ним? — метались в голове у Мёнгиля тревожные мысли.— Почему он молчит? Боится?.. Но ведь мы с ним давно уже как родные братья!..»

Дождь стучал по жёстким стеблям кукурузы. Чхонён наконец оглянулся.

— Ну вот, дождались настоящего ливня! — крикнул он так, словно и не было только что этого тяжёлого разговора.

Он дождался, пока Мёнгиль поравняется с ним, хлопнул его по плечу:

— Побежали?

Дождь как будто ждал этого приглашения: с неба обрушился сплошной холодный поток —попробуй убеги от него!

— Переждём в сторожке! — прямо в ухо прокричал Мёнгилю Чхонён.

Ребята, поёживаясь в мокрых, прилипающих к телу рубашках, вбежали в сторожку.

В сторожке было тепло и сухо. По крыше барабанил дождь, и от этого здесь казалось ещё уютнее. Ребята сняли рубахи и, крепко выжав, повесили их сушиться. Оба молчали, думая об одном и том же. Первым не выдержал Чхонён.

— Мёнгиль! — окликнул он друга.

— Да? — встрепенулся Мёнгиль.

— Может быть… Если бы я оказался плохим, ну просто никуда не годным парнем, ты бы…— Он не докончил фразы.

Мёнгиль ждал, и Чхонён заговорил снова.

— …ты бы как стал ко мне относиться? — проглотив застрявший в горле комок, закончил он наконец.

— Брось болтать ерунду! — возмутился Мёнгиль.—Как это ты можешь стать вдруг плохим? Скажешь тоже…

Помолчали.

— Это ты небось из-за матери, да? Из-за того, что её все ругают? — осторожно спросил Мёнгиль.— А она, говорят, лучше теперь работает…

— Кажется, дождь стал потише,— вместо ответа сказал Чхонён.— Пошли, что ли…

И он, натянув мокрую ещё рубаху, вылез из сторожки.

2

А в это самое время на другом конце деревни, в небольшой рощице, что росла недалеко от коровника, прятались Муниль и Кёнпхаль. Муниль наконец-то уговорил приятеля самим заняться поисками преступника. С тех пор как этот бездельник Пак на глазах у всего честного народа жестоко оскорбил его деда, Муниль не знал ни минуты покоя. Он должен найти того негодяя, что подсунул Оллуку гвоздь! Схватить его собственными руками! Тогда все увидят, что дед его невиновен!

— Что ж, попробуем подкараулить мерзавца. Может, он снова сюда пожалует? — согласился Кёнпхаль.

И вот они сидят в роще, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Шумит ветер, раскачивая одинокий фонарь у ворот коровника, горько пахнет полынью.

— Послушай,— негромко заговорил Кёнпхаль,— тебе не кажется, что Чхонён снова стал каким-то странным?.. С тех пор, как сдох вол…

— Да брось ты,— отмахнулся от приятеля Муниль.— Он всегда был таким.

— А вот и нет! — разгорячился Кёнпхаль.— Он стал весёлый, когда подружился с Мёнгилем, а теперь опять «да», «нет» — и всё тут…

Они замолчали. Ветер утих. Собиралась гроза. Сильнее пахли цветы и травы.

«За что Пхунсам так ненавидит деда?» — с горечью думал Муниль. Он вспомнил, как сегодня днем, остановив на улице тётушку Хван, Пак что-то шептал ей в самое ухо, показывая на проходящего мимо старика, а та смеялась и согласно кивала. «Конечно, этому болтуну уже давно не верят — он и на собрании, бывало, наговорит с три короба, а как до дела — сразу в кусты. Но дед всё равно переживает…»

— Кёнпхаль! — поражённый внезапной догадкой, окликнул Муниль своего друга.— А что, если сам Пак это сделал? Может, потому он и к деду цепляется: на него свалить хочет?..

— Кто его знает,— пожал плечами Кёнпхаль.— А вообще- то не верится… Пак всегда весёлый, болтливый, а вредители — они знаешь какие?..

— Сегодня я вышел рано утром — на двор захотелось,— не слушая Кёнпхаля, продолжал Муниль.— Смотрю, мимо дома крадётся Пак. Куда это он отправился в такую рань?