Ожившая тень - [15]

Мёнгиль взглянул на друзей. Они во все глаза смотрели на его мать. Только Чхонён сидел, низко опустив голову.

2

Много ночей подряд шли дожди. Гремел раскатистый гром, ослепительные молнии озаряли деревню.

В этот вечер тоже лил проливной дождь. Мёнгиль, проводив Чхонёна, сидел вдвоем с матерью и слушал её рассказы. И вдруг сквозь монотонный немолчный шум ливня до них донёсся громкий крик и сразу же топот бегущих ног.

Мёнгиль вскочил с кана[14], подбежал к двери, распахнул её. Под косыми струями дождя к дому во весь дух неслись двое. Сверкнула молния, и Мёнгиль узнал своих старых друзей. Кёнпхаль с Мунилем ворвались во двор, задыхаясь от бега, с бледными, мокрыми лицами. Мать Мёнгиля в накинутом на голову платке выбежала к ним навстречу:

— Что с вами?.. В чём дело, мальчики?

Ребята молча смотрели на нее округлившимися от страха глазами. С их мокрой одежды ручьями стекала вода. Мёнгиль чуть ли не силой втащил их в дом, закрыл дверь.

— Да говорите же наконец, что случилось?

— Опять, знаешь, опять…— пролепетал Кёнпхаль.

— Что — опять? — улыбнулась мать Мёнгиля.

— Опять тот самый, что у коровника… «Нечистый дух», что ли…— криво улыбнулся в ответ Кёнпхаль.

Вынув большущий носовой платок, он вытер слипшиеся от дождя волосы и сел рядом с Мёнгилем.

Мёнгиль посмотрел на его вконец растерянное лицо и понял, что от Кёнпхаля сейчас ничего не добьешься.

— Рассказывай ты, Муниль, что там опять случилось?

Муниль покосился на улыбающуюся мать Мёнгиля, потом на закрытую дверь так, словно в ней таилась какая-то неведомая, но грозная опасность, и нехотя принялся говорить.

Сегодня была их очередь дежурить в школе, в живом уголке. Лил дождь, на улицу выходить не хотелось, но вечером они всё-таки отправились, как положено, в школу, чтобы накормить кроликов и поменять у них в клетках подстилки. Они были собою довольны. Муниль даже немного жалел, что никто их сейчас не видит — их, промокших до нитки, но честно выполняющих свой долг!

Откровенно говоря, потому он и предложил зайти к Мёнгилю. Нет, конечно, он не собирался хвастать — чем хвалиться-то? Просто хотелось обо всём рассказать другу.

Кёнпхаль согласился, и они вышли на улицу. Дождь усилился, колдобины на дороге до краёв наполнились водой, жидкая грязь хлюпала под ногами. Но настроение у ребят было отличное. Кёнпхаль шёл, как всегда насвистывая какую-то песенку. Муниль, подняв кверху лицо, ловил ртом струи дождя.

Вот уже виден дом Мёнгиля. В окнах горит свет. Кёнпхаль как раз хотел по этому поводу что-то сказать, как вдруг холодная, мокрая рука Муниля зажала ему рот. Второй рукой Муниль молча показывал на освещённые окна дома.

Кёнпхаль глянул в направлении его руки, и у него вырвался сдавленный крик: та же знакомая, странная тень с развевающимися космами, пригибаясь, стояла перед окном. Едва раздался крик Кёнпхаля, она метнулась в сторону и исчезла, будто её и не было…

— Что-то у вас, ребята, последнее время стало в глазах мельтешить,— засмеялась мать Мёнгиля, выслушав этот рассказ.— Может, и впрямь есть на свете нечистые духи?

И она снова расхохоталась.

— Ну, тётушка, мы же видели своими глазами! — взмолился Кёнпхаль, призывая взглядом в свидетели Муниля.

Тот пожал плечами: он ведь только что рассказал.

«И Мёнгиль снова не верит»,— взглянув на Мёнгиля, с обидой подумал Кёнпхаль. Он махнул рукой и смолк на полуслове. Замолчал и Муниль. Немного погодя, нехотя рассказав про кроликов, они попрощались и отправились по домам.

Проводив ребят, мать Мёнгиля в глубокой задумчивости присела на кан, потом подошла к шкафчику и вытащила из ящика фонарик.

— Ложись спать, Мёнгиль, — сказала она.—Я скоро приду.

Она вышла во двор. Сеял мелкий, нудный дождик, вдали ещё погромыхивал гром. Мёнгиль походил по комнате, потом схватил кепку и, быстро надев её, выбежал вслед за матерью. Она стояла, светя перед собой фонариком, разглядывая, словно увидала впервые, персиковое дерево.

Потом мать Мёнгиля не спеша пошла вдоль ограды, рассматривая что-то на мокрой, булькающей дождём земле, заглянула в собственное окно, словно кого-то искала в своём доме. Мёнгиль подошёл к ней поближе.

— Ну что? — коротко спросил он.

— Следы,— так же коротко ответила она.

На рыхлой земле отпечатались чьи-то большие следы. Ливень размыл их, сделал расплывчатыми, неясными, но это несомненно были следы высокого, сильного человека. Они вели за сарай, на огород и там пропадали: как могли они сохраниться в этой жидкой грязи! Мёнгиль молча взял мать за руку, повел её в дом. В глубокой задумчивости она присела на кан.

— Интересно, кто это болтается по ночам у чужих дворов?— тихо начал Мёнгиль, но мать перебила его.

— Прошу тебя, сын,— сказала она,— никому о сегодняшнем не рассказывай. Договорились? А ребятам скажи, что им показалось…

Несмотря на увещевания Муниля, Кёнпхаль всё-таки не удержался. Придя в школу, он первым делом принялся рассказывать о вчерашнем происшествии. И, конечно, ребята снова подняли друзей на смех.

— Делать вам нечего,— смеялись мальчишки.— И как не надоест одно и то же болтать?.. Придумали бы что-нибудь поновее!

В субботу на сборе вожатый начал разговор о суевериях, и ребятам здорово влетело за их байки. Самое обидное, что выступил и Мёнгиль. И обратился он прямо к друзьям.