— Я же нарушила условия договора.
— И я тоже. Одним из его пунктов был запрет на секс.
Она поджала губы.
— Я рада, что ты не находишься в плену иллюзий и не полагаешь, что мы занимались любовью.
— Удар ниже пояса.
— Это единственный язык, который ты понимаешь.
— Так чего же ты сдерживаешься? Давай, скажи, что я подлец и мерзавец, — улыбнулся Рийс.
Лорен сунула руки в карманы юбки.
— Ты разрушитель, — с горечью в голосе сказала она. — Я любила Уоллиса. И этот дом. Мать мне почти чужой человек. Когда я была маленькой, она заботилась обо мне, но потом стала холодной и отдалилась. Своего отца я не помню. Мой второй отчим мечтал, чтобы я поскорее ушла из дома. Человек не может существовать один. Ему нужны семья и дом. Моей семьей стал Уоллис, который любил меня как родную дочь. А домом — этот коттедж, где я чувствовала себя в безопасности. А ты уничтожил то, что было мне дорого. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься?
Лужицы крови на чикагском тротуаре…
— Я заплачу покупателю вдвое больше и верну дом тебе, — ровным голосом произнес Рийс.
— Деньгами нельзя все поправить! — ее голос надломился. — Как же ты не понимаешь?! Я любила Уоллиса. А теперь у меня ничего не осталось.
— А за что ты любила его? — неожиданно для самого себя спросил Рийс.
— Уоллис был добрым и веселым. И смешил меня. Пел популярные партии из бродвейских мюзиклов тонким голосом. Он вытворял совершенно безумные вещи: мог пойти плавать в апреле или кататься на велосипеде по снегу… Он всегда слушал меня. Просто слушал и не давал никаких советов.
По ее щекам текли слезы, но Лорен не обращала на них внимания. Рийс понимал, что лучше не успокаивать ее.
— И ты думаешь, что его махинации на финансовом рынке уничтожили все это? Пойми, не бывает идеально хороших или абсолютно плохих людей. Нельзя делить все на белое и черное. Да, Уоллис украл деньги. Впрочем, его можно считать современным Робином Гудом — ведь он отнимал их только у богатых. Но при этом он был прекрасным отчимом, уделял тебе много времени. Одна сторона его натуры не отменяет другую. А для тебя отрицательные качества Уоллиса затмили положительные.
— Правда? — нахмурилась девушка.
— Мне кажется, тебе он дал гораздо больше, чем отнял у меня. Он дал тебе то, что не купишь ни за какие деньги. Любовь и понимание, когда ты очень в них нуждалась.
— Да, ты прав, — согласилась она.
— Он не был совершенством. Но мы все таковы.
— Послушай, — медленно начала Лорен, — когда я назвала тебя разрушителем, ты так посмотрел на меня… как будто я напомнила о чем-то неприятном или страшном. О чем ты подумал, Рийс?
У него перехватило дыхание. Он не мог заставить себя рассказать ей, потому что никогда ни с кем не говорил о том кошмаре, который увидел, вернувшись от банкомата. Его мать умерла за восемь лет до того. Перед смертью она просила заботиться о Клеа. Но Рийс не выполнил обещания, данного ей, и Клеа погибла.
Молодой человек пришел в себя и увидел, что Лорен стоит совсем близко и сжимает его руку. В ее взгляде было сострадание.
— Прошу тебя, расскажи.
— Не могу, — хриплым голосом ответил он.
— Доверься мне.
Ее глаза, бирюзовые, подобно морским волнам, посверкивавшим за окном, умоляли. Рийс вдруг понял, что никогда раньше не доверял свои чувства и сокровенные мысли никому, кроме сестры. Когда она умерла, он совершенно отгородился от мира, загнал переживания глубоко в себя.
— Как я могу доверять тебе? Мы знакомы меньше чем две недели.
— Но вчера мы оказались в одной постели.
Ощутив неожиданный приступ гнева, Рийс рявкнул:
— Одно дело — обнажить тело. И совсем другое — душу.
— А для меня одно без другого не бывает. — Сострадание в ее взгляде исчезло, и его место заняла отчужденность, как показалось Рийсу. — Значит, нам больше нечего сказать друг другу, — ровным тоном произнесла Лорен. — Как только я получу деньги по счету, тут же вышлю тебе. А потом продам мастерскую и выплачу тебе остальную сумму.
— Если ты выставишь мастерскую на продажу, я куплю ее и верну тебе.
— Ты не посмеешь!
— Посмотрим. И деньги от продажи этого дома я тоже не приму.
— Рийс, я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебе то, что у тебя отняли.
— Ты не должна возвращать мне чужие долги.
— Ты просто не можешь принять деньги от женщины.
— Если ты продашь мастерскую, то где будешь работать? На улице? Ради бога, где твой здравый смысл?
— Сниму небольшое помещение. Справлюсь как-нибудь. Не пропаду.
— А если ты беременна? — ехидно спросил Рийс. — Об этом ты подумала?
— Нет… — Лорен побледнела.
— Ты принимаешь противозачаточные?
— Нет, конечно. Зачем? Я же говорила, что ни с кем не спала после Сэндора. — Помолчав, она добавила в отчаянии: — Все произошло так быстро и неожиданно. Я даже не подумала о предохранении.
— Я тоже. Это, разумеется, моя вина. Мы уже связаны. Как ты не понимаешь? Не получится просто разбежаться в разные стороны. Я хочу снова заняться с тобой любовью, чтобы…
— Нет!
Лорен отшатнулась, подняв руки. В груди Рийса бушевала целая буря эмоций, главной из которых была боль.
— Знаю, я…
— Сделке конец. Я вышлю тебе чек. А ты можешь делать с ним что захочешь. Хоть отдай на постройку приюта для бездомных кошек — мне все равно.
