Озабоченный - [19]

Просьбу я выполнил быстро и снова занял место зрителя. Оказался аккурат перед самым таинством, чуть ли не носом касаясь, — Люба, как только я сел, поставила левую ногу на сидушку тахты. Вид на святая святых женского естества открылся великолепный.

— Эти кожные складки называются большими половыми губами, — продолжила, как ни в чём не бывало, с теми же манящими интонациями. — Видишь, они у меня заметно темнее остального тела. Такое встречается не у всех женщин, запомни. Зоны повышенной пигментации. Повтори, ученик…

— Зоны повышенной пигментации, — послушно повторил я, сглотнув. Любе, похоже, гипнозом обладать незачем — естеством справляется. Как, впрочем, все женщины, не лишённые обаяния. Писаной красавицей быть совсем не обязательно.

— Раздвигаем большие губы и видим за ними малые. — Левым и правым средними пальцами Люба раскрыла свою раковину, подавшись вперёд, чтобы я разглядел всё детальней. — Вот. Тонкие, по сравнению с внешними складками, полоски нежной кожи, ещё темнее, ещё более пигментированные. Сейчас, когда я возбуждена, влажные. — Объясняя урок, для наглядности, осторожно трогала называемые элементы указательными пальцами обеих рук. — Внизу малые половые губы соединяются, плавно переходя во вход во влагалище, и далее в её заднюю стенку. Она там, внутри. — Один палец углубился в мокрый, скользкий зев и потянул вниз, открывая розовую пещерку, сочащуюся пряно пахнущей влагой.

Острый, солёный, манящий запах, уловимо напоминающий огуречно-селёдочный, ударил по мозгам, сведя скулы. Захотелось впиться губами, лизнуть языком — с трудом утерпел.

— Теперь пошли вверх… над влагалищем, которое выглядит мокрым бугристым углублением с поперечной складкой, маленькую дырочку разглядел? Это уретра, из неё женщины писают. Довольно чувствительная штука, некоторым нравятся ласки именно её… но не мне. Смотри дальше. Здесь соединяются малые губы, переходя в уздечку клитора. Мы, наконец, дошли до него, до главного похотника. Сейчас он возбуждён, поэтому возвышается над губами… упругий, как маленький, стоящий мужской член, чем он, по сути, и является. Сдвигаем складку, называемую капюшоном, и видим головку клитора — мини реплика мужской головки. Похоже, правда?

— Я потрогаю? — жалобно попросил я, совершенно забыв, что могу приказать.

Мой котёнок, всё время приятно урчащий, вдруг недовольно фыркнул и коготком резанул в глубине по какой-то жилке. Не сильно, а скорее неприятно, чем болезненно; как бы предупреждая. Я недовольно поморщился и забыл этот момент — котёнок продолжил урчание.

— Разумеется! — милостиво разрешила учительница. — Только осторожно. Орган очень чувствительный. В нём столько же нервных окончаний, сколько в большом мужском члене, но сконцентрированы они на… а-ах, — выдохнула, не выдержав ласки, — малой… а-ах… пло-ща-ди… — на этом объяснения закончились.

Я впервые вдумчиво трогал женское сокровенное — мимоходные ласки перед соитием не в счёт. Очень красиво всё у них устроено, даже сравнивать не с чем.

Большие губы на ощупь оказались шершавыми, покрытыми мурашками. Если внимательно приглядеться, то из общей «загорелости» можно было вычленить островки пигментации, напоминавшие географические карты стран — такие же неровные, ломанные. А сами губы мне представились крепостными валами, отсыпанными и утрамбованными вокруг цитадели сладострастия для сбережения детинца от вражеских набегов. К счастью, с охранными функциями фортификация не справлялась. Малые складки походили на бабочку, распустившую крылья. Тёплые, влажные, плотные — их было приятно гладить. Проводишь по узенькому краю, а они будто бы режут, защищаясь. Когда погладил уздечку, Люба ахнула и я, представив, что трогаю свой член, перемычку под самой головкой, её понял. Сосредоточился на клиторе. Люба застонала в голос. Попробовал засунуть палец в пещерку, но был остановлен:

— Царапает, — прошептала, перехватывая руку. — Не надо, — попросила хрипло, от возбуждения заметно подрагивая.

Я посмотрел на ноготь — вроде подстриженный, чистый. Провёл но губе. Действительно, есть заусенец. Не думал, что мужикам желателен уход за ногтями.

Далее я аккуратно гладил, сдвигая и задвигая кожу на головке, сам главный похотник. Клитор перекатывался под пальцами, ускользая, точно валик из упругой резины под мягкой, толстой, скользкой полиэтиленовой плёнкой. Люба стонала, всхлипывая; изредка, на выдохе, дёргала задом.

Я не выдержал и прильнул к источнику наслаждений ртом. Люба издала протяжный стон и задохнулась. Обе ладони легли мне на затылок и прижали голову к сердцу страсти. Мои руки в свою очередь вцепились в худой, но в то же время мягкий как тесто, совсем не упругий зад — спортом учительница не занималась, похоже, ни дня, — и закрепили положение — не вырвешься.

— Да, так! Боже, это впервые… так… — и буквально завыла от наслаждения.

Я нырял языком во все углубления, до которых дотягивался, скользил между малыми губками, подлизывая напрягшийся до твёрдости дерева клитор, ставший похожим на косточку финика в мягкой кожаной оболочке. Целовал, беспорядочно елозил по сладкой упругости…