Озабоченный - [18]

— Ты не забеременеешь? — обеспокоился я, ощутив некое подобие ответственности.

— Я думала об этом, когда на кухне сидела, напуганная. Нет, не должна. Через два дня месячные, вот и посмотрим, — во множественном числе сказала, глядя на меня невинными глазками.

Я напрягся. Не получилось выгнать, так нежностью, беззащитностью и откровенностью объединить нас хочет. Постепенно командовать начнёт…

— Спать! Ставлю тебе прочную, крепкую установку. Любое моё распоряжение в приказном тоне выполнять беспрекословно, даже вопреки желанию; просьба, если я добавлю «ну, пожалуйста», станет обязательной — ты сама захочешь того же… три! — так, подстраховался. Женщина взрослая, опытная, педагог со стажем, — всего ожидать можно.

Люба, проснувшись, как обычно, ничего не заметила. Я поинтересовался:

— А как часто ты вообще с мужиками спишь? — материться постеснялся, а слова типа трахаешься, долбишься и так далее посчитал почему-то неуместными, пошлыми.

Люба тихо засмеялась и положила голову мне на плечо.

— А давай откровенность за откровенность? — спросила игриво. Я согласился. — Почему так получается, что я бросаюсь на тебя, ребёнка малолетнего, как кошка? Педофилию за собой не замечала и, ты извини меня, но к тебе ни грамма чувств не испытываю. Распылитель у тебя какой-то есть с возбудителем? Наоборот как-то всё получилось, кувырком: я другого человека люблю, а встречу с ним отменила. Наврала, что срочно уезжаю к внезапно заболевшей маме. Как так?

— Ну… это в голову тебе заглядывать надо, а я не рентген. Распылителя у меня никакого нет, поверь мне, а возбудитель… — я задумался. — Нет, Любочка не заморачивайся на эту тему, не обращай внимания, все идёт естественно… ну, пожалуйста…

— Да не очень-то интересно, — фыркнула она в ответ. — А мужик у меня один. Приходит раз — два в неделю и всё. В течение пяти лет… — закончила, грустно расставляя слова. — А я же замужем была! — встрепенулась.

— Да ну! — я искренне удивился.

Люба привстала на локоть.

— Я, представь себе, коренная москвичка. Да — да, настоящая, в третьем поколении. В вашем Мухосранске всего десять лет живу.

— Ничего себе Мухосранск! — Люба была далеко не первой, от кого я слышал это прозвище и мне за родной город стало обидно. — Придумают название, умники. Областной центр, между прочим, полляма народу, а ты обзываешься.

— Эх ты, деревня! — похихикав, потрепала мне волосы. — Москва отсюда всего тысячу вёрст, а как другая планета… но дело не в этом. Застала я своего благоверного с голой задницей со своей подругой. Тоже голозадой, как в том анекдоте… не стало ни подруги, ни мужа… а здесь как раз бабушка умерла, царство ей небесное. Увольняюсь из колледжа и сюда, в школу… живу теперь тут. — С последним словом хлопнула по софе, имея в виду весь наш серый от заводской копоти город с его хмурыми буднями и бесконечно скучными, либо загульно пьяными выходными. — Как я переживала, ты бы знал! Не поверишь, отравиться хотела… — произнесла задушевно и провела пальцем по моей груди. У меня всё затрепетало.

Мы снова слились. Теперь позы меняли. Сверху, сбоку, сзади. Под управлением Любы, конечно. Мой опыт просмотра порно оказался далёк от реальности. Кончили снова почти одновременно.

Оргазм накатил привычно, узнаваемо, менее изумительным от этого не став.

Сексуальная жажда на время угомонилась. Но желание развлечься не пропало.

Люба включила MTV. Я попросил вина. Махнув рукой, вроде как деваться некуда, учительница согласилась. Выпили вместе. Поболтали. Она в халате без белья, я в трусах без одежды. Середина октября, отопление давно дали, в квартире было жарко. Люба закурила.

— Я балуюсь, — оправдалась. — Раз в месяц для хорошего настроения.

С непривычки опьянел я быстро. Захорошело, поднялось настроение, и я решил порезвиться.

— Любонька, — потянул я нарочито нагло, — проведи для меня урок анатомии женского тела, самые интимные места покажи, да расскажи подробно, что да как… — учительница уставилась на меня, как баран на новые ворота. Постепенно пришло понимающе, и она возмутилась.

— Петенька, ты совсем обнаглел! Тебе мало, что ли? Ты и так меня всю с головы до пяток рассмотрел! Ну не корчи из себя совсем маленького, я прошу тебя, угомонись…

— Тебе жалко, что ли? Мне же интересно… ну, пожалуйста… — услышав последние слова, Люба задумалась и ожидаемо переменила решение.

Затушив сигарету, встала со стула, который поставила ближе к открытому на проветривание окну. С хитрым выражением лица вышла на середину комнаты и начала двигаться в такт музыке из телика, постепенно стягивая с себя халатик. Когда одежда свалилась на палас, не прекращая движения в быстром ритме, приподняла ладонями груди и приблизилась к софе, на которой в важной позе восседал я.

— Эти штуки называются молочными железами, — сказала томным голосом, наклоняясь, чтобы нависнуть над моим лицом, которое мне пришлось задрать. — Их них маленький ребёночек, карапузик, сосёт молочко. Прямо из этих вот выдающихся мест называемых сосками. Вот, я их трогаю. Они очень чувствительны, запомни. Касаться их приятно — это возбуждает, — говорила, лаская себя. — Видишь, сосочки затвердели? Значит, возбудились… возбуждение отзывается внизу живота… тепло там и будто ток зудит, тянет куда-то… — правая рука медленно сползла вниз и накрыла гладко выбритый лобок. — Включи, пожалуйста, свет, стемнело. И шторки задёрни, — вдруг попросила она, чем спугнула заворожённость. Я глядел во все глаза и возбуждался вместе с ней, подчиняясь наплыву слов, произнесённых с непревзойдённым томлением.