Ой упало солнце - [88]

Шрифт
Интервал

обоих сжег туберкулез.
Но в декабре или в июле
их все равно сожрали б пули,
как и Бузько. Красавец был,
с густыми черными бровями.
В бою жестоком, когда плыл
холодный месяц за туманом,
он Заболотного пленил
и сам такой же пулей был
сражен, что била в атамана…
Вот палачово воздаянье!
………………………………
Мне подарил родной Донбасс
в конце военной смертной ночи
как даль морскую — милой очи…
В судьбе суровой, что алмаз,
сияла драгоценно мне ты,
Мария!.. Помнишь, я штиблеты
разбил, в галошах выступал?
В тот вечер я тебя узнал…
Он озарил и взял на крылья
тот вечер синий, о Мария!
Когда-то в детстве я стоял
в притворе храма, слушал хоры.
В воображенье рисовал
небесный рай, восход Авроры
и видеть ангелов мечтал…
Я так хотел святым быть, чистым!
Но ангел меч вознес лучистый,
меня от рая отогнал,
мечте подрубывая крылья…
Не ты ли ангел тот, Мария!
В тот поздний час я дома не был,
когда тебя палач позвал
к двери открытой… Меркло небо,
и в тучах взгляд твой угасал.
Доныне черный ветер веет.
От мук твоих душа немеет!
Тайга и непосильный труд,
похлебка, псы, штыки конвоя…
Расправа, дикий самосуд —
за то, что ты была со мною…
……………………………
О, скорбных списков имена!
Всех не вместить мне в сей папирус…
Но на скрижалях сердца ширясь,
вы открываете для нас
народа имя.
……………………………
Что имена! Они инертны.
Когда мы все, мы все бессмертны!
Не только люди, но трава,
цветы, деревья и светила.
Все умирает, а жива
любви преемственность и сила.
Вам слава, Киев и Москва,
и каждому, кто жить достоин…
Добра и правды светлый воин
с возвышенным — до звезд — челом,
идет он шагом миллионным
и шлет бессмертным легионам
привет свой песней и трудом.
………………………………
О, ветер терпкий украинский,
что в сердце и сейчас печет.
Я помню день, когда Дубинский —
все в шрамах — показал плечо,
в отметинах кровавой битвы…
Он был червоным казаком.
Полынной горечи-обиды
мне к горлу подкатился ком,
когда с героем я простился.
Дождь по окну слезой струился,
тускнело солнце в облаках…—
и он был в страшных лагерях…
………………………………
Так пой же, сердце, не молчи!
Любовью мир переполняя,
напомни, песня, о печали,
о тех, кого так долго ждали…
Услышит пусть меня родная
мать-Украина. И навек
потомки пусть запоминают
героев незабвенных тех…
Когда ж остынет сердца пыл
и, весь в слезах по всем, умру я,
У крайне сердце подарю я,
так, как Шопен свое дарил,
великой Польше завещая
любовь, что без конца и края.
Так пой же, сердце, не молчи!
К другому сердцу достучись!

Микола Жулинский

ИЗ ФАЛАНГИ ВЫБЫВАЛИ ЛУЧШИЕ

Дереворуби, ми столітні хащі
прорубаем і морок рвем ущент.
Нехай з фаланги вибува найкращий —
Іі ще дужче зміцнює цемент!
Михайло Драй-Хмара

Поэт и ученый Михайло Драй-Хмара выбыл из фаланги творцов украинского духовного возрождения XX столетия не первым и не последний.

«В этом году, в декабре, исполняется пятьдесят лет, как нет моего отца в живых, — говорит Оксана Ашер — дочь Михайла Драй-Хмары. — И сто лет со дня его рождения. Вот его последнее письмо с Колымы, где навеки затерялась могила отца. Как и тысячи-тысячи других безвинно погубленных жизней».

Письмо к дочери. Написанное 9 ноября 1938 года карандашом на тоненькой бумаге. После этого письма были еще четыре и одна телеграмма, но их сберечь жене поэта Нине Петровне не удалось. Пропали они где-то в городе Белебее, находящемся в Башкирии, где Нина Петровна с дочерью отбывала ссылку. Пытаясь спасти, поскольку местные власти требовали письма им вернуть, жена Михайла Драй-Хмары передала их на сохранение соседке, а последние, в которых Михайло Драй-Хмара описывал нестерпимые свои страдания, она уничтожила.

«Боялась, что найдут, прочитают такое — а я помню и по сей день эти строчки, вижу их на тоненькой бумаге: „Я не могу тебе писать… Я падаю на работе, и тогда меня подвешивают… Ноги опухли…“ — и меня арестуют. Поэтому и сожгла, — рассказывает девяностотрехлетняя жена Михайла Драй-Хмары. — К моему огромному счастью, дневник Михайлика, его рукописи, правда, не все, ибо часть его переводов из французской поэзии, которые были написаны на папиросной бумаге, искурил муж соседки, сохранились до сегодняшнего дня».

Да, все другие, предыдущие, 1936, 1937 и 1938 годов, письма и телеграммы Нина Петровна сберегла. Вместе с дочерью спасала она драгоценные весточки из далеких краев. Ведь она знала им цену и помнила завещание дорогого человека с трагической судьбой. «Напиши мне, что с моими книгами, а особенно с рукописями, — обращается отец к дочери. — Береги их, дорогая, как зеницу ока, ибо многие из них не были в печати. И если пропадут, то пропадут бесследно и навсегда. Особенно береги тетрадь с переводом „Божественной комедии“ Данта, перевод „Демона“ Лермонтова (перепечатан на машинке), переводы из французских поэтов (тоже перепечатаны на машинке), общую тетрадь с моими стихами, „Сонячні Марші“ (перепечатаны на машинке) и вообще все, написанное моей рукой».

Не знал Михайло Драй-Хмара, что во время его ареста 4 сентября 1935 года перевод «Божественной комедии» был конфискован. Но жене удалось припрятать дневник и толстую тетрадь со стихами из второго сборника «Солнечные Марши». И вот они перед нами — на журнальном столике в доме Оксаны Ашер в одном из районов Нью-Йорка, в Бруклине.


Еще от автора Павел Григорьевич Тычина

Похороны друга

Поэма о Великой Отечественной войне.


Рекомендуем почитать
Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».