Ой упало солнце - [10]

Пастуший посох, плуг и медный шлем воспел,

И был вознагражден неслыханною славой.

Он сквозь огонь и дым усобицы кровавой

Увидел пышный век, когда от черных дел

Почил покорный мир, приемля свой удел

Под царственным ярмом божественной державы.

Но все прошло. И Рим, и цезарей дела

Рука истории в гробы поволокла,

Где спят иллюзии, порфиры и короны,

А он доселе жив. И звон его поэм

Нам отзывается рыданьями Дидоны,

Бряцаньем панцирей и всплесками трирем.

12/III.1933

САД В ГОГОЛЕВЕ

Столетние над молодым бурьяном

Облокотились вербы на плетень,

Под сенью слив — соломенный курень,

Чудесен мир в дыханье трав медвяном.

Здесь нарастает буйным ураганом

Веселый праздник сел и деревень,

Здесь сельских муз еще витает тень

С прославленной свирелью и тимпаном.

Здесь посылают дружеский привет

Прохожим Сон-трава и Огнецвет,

Красивое прекрасно без прикрасы:

В разгуле светлой радостной игры

Тропинка с Лысой сказочной горы

Ведет к вершинам самого Парнаса.

14/XII. 1921

ЧИТАЯ ПОЭТА

«Есть добрые сердца, есть светлые умы,

Они сияют нам, как утра блеск багряный,

В хаосе шумных дел, среди житейской тьмы,

Их голоса звучат торжественной осанной.

Уносит вечность всех под мрачный свод гробов,

Но непорочных душ и мысли, и стремленья

Выбрасывает вал сурового забвенья

На берег бытия, как зерна жемчугов…»

Романтика мечты живет в сердцах поэтов:

Чтоб столько накропать элегий и сонетов

И свято веровать в предизбранность свою!

И точно: что таким хор знатоков убогий?

Холодный суд ума не победит в бою

Романсов сладостных и пышных антологий!

27/II.1932

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ

Я знаю — имя нам «библиофаги»:

Как шкаф, набита наша голова,

Как резчики, шлифуем мы слова,

Нещадно много изводя бумаги.

Никто не скажет нам: «Жрецы и маги!

Вы создаете чудо мастерства!»

Душа у нас сурова и черства

И чужда юной жажде и отваге.

Что в тонком слове? Нас чарует звук

Актерской реплики, поддельных мук,

Горючих слез искусной истерии.

А критик нам диктует: «Шапки прочь!

Вот пред тобой прославленный вития:

Горит, как светоч, озаряя ночь!»

29/XII. 1929

КЛАССИКИ

Вы уж давно ступили за порог

Земной судьбы — творцы и полубоги,

Рапсодии, элегии, эклоги

Звучат из тьмы аидовых дорог.

Туман печали нам на сердце лег,

Усилья наши жалки и убоги:

Ужель назад вам больше нет дороги?

Ужели рок так безнадежно строг?

Где ваших слов могучее звучанье?

Напрасны все мечты и заклинанья —

Невозвратим навек умолкший глас!

Одна отрада есть душе поэта,

Одно для мира возрождает вас —

Прекрасная законченность сонета.

15/XII.1921

СВЯТОСЛАВ НА ПОРОГАХ

Варуфорос… Геландрий темнокрылый,

Шумя, кипит июльский Вулнипраг,

Угрюмый князь — неистовый варяг —

Ведет на север лодки-моноксилы…

Он родился для битв, он полон силы,

У Доростола он поставит стяг,

Его влечет в дорогу только враг,

И Киев, и родня ему не милы!

Но чу! тревожный окрик засверкал!

И хищники бегут по склонам скал,

Гремят мечи, изнемогает Слава…

И, празднуя удавшийся набег,

Из черепа хмельного Святослава

Вино хлебает трезвый печенег.

7/VI.1930

«Тот сон счастливый длился десять лет…»

Посвящается умершему сыну

Тот сон счастливый длился десять лет:

Как это сердце билось полнокровно,

Как солнце безмятежно и любовно

Давало небу — синь, а миру — свет.

И каждый год был радостью согрет,

Все обещала жизнь беспрекословно,

И открывался путь легко и ровно,

Как будто в нем препон для счастья нет.

Но мир недолго мнился мне прекрасным:

В осенний теплый день, под солнцем ясным

Увидел я себя сухим стеблем,

Стою безмолвный, не имея силы:

Тяжелый холмик на сердце моем —

Немилосердно ранняя могила!

20/IX. 1934

ТЕПЛЫЙ АЛЕКСЕЙ

А може, ще добро побачу,

А може, горе переплачу?

Приметам о весне и Теплом Алексее

Еще не верит снег. Не слышно талых вод,

Под елками хрустит прозрачный тонкий лед,

И спит большая даль, задумчиво темнея.

Нет! В мире нет чудес — ни манны, ни елея,

Пустыне горьких дум никто не подает.

Одна печаль томит, одна тоска грызет,

И сердце с каждым днем становится слабее.

Нет света и тепла земли обетованной

Тому, кто изнурен морозной мглой туманной!

О Теплый Алексей! Когда ж растает лед?

Подснежник радости проглянет, не робея,

Травой глубокий шрам утраты зарастет,

И поле дней моих проснется, зеленея?..

Михайло Драй-Хмара © Перевод Б. Романов

«Проли́л свой гнев и стих…»

Проли́л свой гнев и стих.

Гремят потоки, яры,

и радуги стожары

                сжигают стих.

А он уже в лугах!

С отцом не посчитался

и босиком умчался,

                пропал в бегах!

Огни со всех сторон…

Детина лишь нагнется —

в руках звезда займется,—

                что это, сон?

Ах, сон тот — вещий звон:

метелица кружится,

а он той песне снится —

                как бы вдогон.

1920

МАТЬ

1

Чело в венке бумажном стынет,

крест вощаной зажат в руках,

и брови черные не вскинет,

хоть и улыбка на устах.

Тоскуют васильки и мята.

Витает ладан в синих снах,

и горько-горько, виновато

птенцы щебечут в головах.

1921

2

Погост убогий и ворота,—

ну как увидеть, как обнять?

Попали ноженьки в болота:

весна — и журавли летят.

Не разлучила мать и сына

смерть, что пощады не дает,—

он встал над ней соцветьем крина,

любовь утрат не признает.

1921

«Зажжется ночь и будет с вами…»

Зажжется ночь и будет с вами,

холодно-росные поля,

чтоб слушать, как кипит страстями

и все еще гудит земля…