Отзвуки эха - [7]

— Как вы полагаете, ваша матушка не будет против, если я приглашу вас завтра на ленч? — с надеждой спросил Антуан, умирая от желания и не смея коснуться ее руки. Но больше всего ему хотелось дотронуться до ее щеки. Ощутить мягкость белоснежной кожи.

— Не уверена, — честно призналась Беата. Очень трудно будет объяснить ей, как они встретились и почему провели столько времени вместе, наедине. Но пока что ничего страшного не произошло, а Антуан был неизменно вежлив и, очевидно, из хорошей семьи. У родителей нет причин возражать, если не считать того факта, что он француз, а это вряд ли может служить достойной характеристикой. Но в конце концов, это Швейцария! Это совсем не то, что познакомиться с ним дома. И если даже их страны воюют, это еще не значит, что Антуан — плохой человек. Однако Беата не была уверена, что мать с ней согласится. Скорее наоборот: не согласится ни за что, поскольку ее братья воюют и их в любой момент могут убить. Ее родители были истинными патриотами и, как Беата хорошо знала, отнюдь не славились широтой взглядов. Беата также понимала, что и женихом Антуана сочтут неподходящим, потому что он не еврей. Но пока что об этом беспокоиться рано.

— Возможно, ваши мать и сестра тоже захотят присоединиться к нам? — с надеждой спросил Антуан, не собираясь сдаваться. Война в этот момент казалась ему незначительным препятствием. Беата была слишком необыкновенной, чтобы терять ее из-за подобных пустяков.

— Я спрошу маму, — тихо пообещала Беата. На самом деле она собиралась сделать больше: бороться, как тигрица, за то, чтобы вновь увидеть его, и боялась, что именно это ей и придется сделать. Потому что, по мнению матери, у него два огромных недостатка: национальность и вера.

— Может, лучше мне самому навестить вашу матушку и спросить ее? — озабоченно предложил Антуан.

— Нет, я сама, — покачала головой Беата. Они вдруг стали союзниками в безмолвном заговоре. Оба стремились продолжить столь внезапно начавшуюся дружбу. Беате казалось, что Антуан вовсе не флиртует с ней. Но возможно, они смогут быть друзьями. О большем она не смела мечтать.

— Могу я зайти к вам вечером? — нервно спросил он, и она назвала ему номер комнаты, где жила вместе с сестрой Бригиттой.

— Сегодня мы ужинаем в отеле. Редкий случай.

— Мы тоже, — удивился Антуан. — Надеюсь, мы увидимся, и я смогу представиться вашей матушке и сестре. Но… что мы скажем им? Как мы познакомились?

Их случайная встреча была счастливой, но недостаточно пристойной, а долгая беседа — необычной, чтобы не сказать больше.

Беата рассмеялась:

— Скажу, что вы сначала сбили меня, а потом подняли.

— Уверен, это произведет на вашу матушку незабываемое впечатление. Живо опишете, как я толкнул вас в грязь или всего лишь бросил в озеро, чтобы отмыть после падения?

Беата хохотала, как ребенок, и Антуан ощущал себя бесконечно счастливым.

— Это было бы глупо! Лучше объяснить ей, что я вовремя подхватил вас, удержав от падения, хотя сначала действительно пытался подставить вам ножку.

Но Антуан уже не жалел об этом. Его неловкость сослужила ему хорошую службу.

— А вообще-то вы могли бы заверить свою матушку, что я представился вам по всем правилам.

— Возможно, я так и сделаю, — начала Беата, но тут же прикусила губу и с искренней тревогой уставилась на него, смущенная тем, что собиралась предложить.

— Как вы полагаете, будет ужасно, если мы скажем, что вы швейцарец?

Антуан поколебался, прежде чем кивнуть. Разумеется, его национальность может послужить камнем преткновения, по крайней мере Беата этого боялась. Но настоящая проблема заключалась в том, что Антуан — французский аристократ, а не еврей. Правда, этого Беата говорить ему не собиралась, втайне лелея несбыточную мечту, что, поскольку они всего лишь собираются остаться друзьями, мать не будет слишком противиться. Да и что такого особенного в том, чтобы иметь друзей-христиан? Среди близких знакомых ее родителей таких немало. Именно этот аргумент Беата собиралась использовать в споре с матерью, если та будет возражать против совместного ленча.

— В конце концов, я на четверть швейцарец. Главное — не проговориться и ни за что не упоминать о Франции, иначе выдам себя с головой. И если вы считаете, что так будет лучше, я готов назваться швейцарцем. Но какой стыд, что приходится скрывать собственную национальность!

Правда и то, что его семья была бы в ужасе, узнав о знакомстве Антуана с немкой и, хуже того, о его безумном увлечении Беатой. В эти дни между Германией и Францией не было ничего, кроме ненависти. Но Антуан никак не мог смириться с тем, что они с Беатой должны за это расплачиваться.

— Все будет хорошо, Беата, обещаю, — мягко сказал он, глядя в огромные голубые глаза. — Только не волнуйтесь.

Он не позволит никому и ничему встать между ними. А она… она чувствовала себя в полной безопасности и под надежной защитой. Они были почти не знакомы. И все же она поняла, что может доверять ему. Нечто необыкновенное и чудесное случилось между ними сегодня.

— Мы обязательно должны вечером увидеться, — прошептал Антуан, когда Беата вошла в лифт. И пока лифтер закрывал двери, она еще успела ему улыбнуться.