Отверженные (часть 1) - [79]

Это важные и неизученные вопросы, причем на последний из них любой физиолог, по всей вероятности, без колебаний ответил бы нет, если бы увидел в Тулоне Жана Вальжана, когда тот, в часы отдыха - часы его размышлений, - сунув в карман конец цепи, чтобы он не волочился, и скрестив руки, сидел у судового ворота, мрачный, серьезный, молчаливый, задумчивый -пария закона, гневно взиравший на человека, отверженец цивилизации, сурово взиравший на небо.
Certainly,-and we make no attempt to dissimulate the fact,-the observing physiologist would have beheld an irremediable misery; he would, perchance, have pitied this sick man, of the law's making; but he would not have even essayed any treatment; he would have turned aside his gaze from the caverns of which he would have caught a glimpse within this soul, and, like Dante at the portals of hell, he would have effaced from this existence the word which the finger of God has, nevertheless, inscribed upon the brow of every man,-hope.	Да, несомненно, - и мы вовсе не собираемся скрывать это, наблюдатель-физиолог усмотрел бы здесь неисцелимый недуг, он, возможно, пожалел бы этого больного, искалеченного по милости закона, но не сделал бы ни малейшей попытки его лечить; он отвратил бы свой взгляд от бездн, зияющих в этой душе, и, как Данте со врат ада, стер бы с этого существования слово, которое перст божий начертал на челе каждого человека, -слово надежда.
Was this state of his soul, which we have attempted to analyze, as perfectly clear to Jean Valjean as we have tried to render it for those who read us?	Понимал ли сам Жан Вальжан свое душевное состояние, в котором мы только что попытались разобраться, с той ясностью, с какой, быть может, представляет его себе читатель этой книги после наших разъяснений?
Did Jean Valjean distinctly perceive, after their formation, and had he seen distinctly during the process of their formation, all the elements of which his moral misery was composed?	Вполне ли отчетливо различал Жан Вальжан те элементы, из которых слагался его нравственный недуг, по мере их возникновения и формирования?
Had this rough and unlettered man gathered a perfectly clear perception of the succession of ideas through which he had, by degrees, mounted and descended to the lugubrious aspects which had, for so many years, formed the inner horizon of his spirit?	Мог ли этот неотесанный и безграмотный человек отдать себе точный отчет в последовательной смене мыслей, с помощью которых он, шаг за шагом, поднимался и опускался до мрачных представлений о жизни, составлявших столько лет его умственный кругозор?
Was he conscious of all that passed within him, and of all that was working there?	Сознавал ли он все то, что произошло в его душе и что шевелилось в ней?
That is something which we do not presume to state; it is something which we do not even believe.	Мы не смеем утверждать это, больше того - мы в это не верим.
There was too much ignorance in Jean Valjean, even after his misfortune, to prevent much vagueness from still lingering there.	Жан Вальжан был чересчур невежествен, и даже после того как он испытал столько горя, многое в нем самом оставалось для него туманным.

At times he did not rightly know himself what he felt. Jean Valjean was in the shadows; he suffered in the shadows; he hated in the shadows; one might have said that he hated in advance of himself.	Порою он с трудом разбирался в собственных ощущениях Жан Вальжан пребывал во мраке, страдал во мраке, ненавидел во мраке; можно сказать, он заранее ненавидел все и вся.
He dwelt habitually in this shadow, feeling his way like a blind man and a dreamer.	И он брел во тьме, ощупью находя путь, как слепой или как мечтатель.
Only, at intervals, there suddenly came to him, from without and from within, an access of wrath, a surcharge of suffering, a livid and rapid flash which illuminated his whole soul, and caused to appear abruptly all around him, in front, behind, amid the gleams of a frightful light, the hideous precipices and the sombre perspective of his destiny.	Однако время от времени, по внутренней или по внешней причине им овладевал порыв гнева, приступ невыносимого страдания; мгновенная вспышка молнии озаряла вдруг его душу, и в зловещем отблеске этого мертвенного света ему внезапно являлись, окружая его со всех сторон, страшные пропасти и мрачные картины будущего.
The flash passed, the night closed in again; and where was he?	Но молния гасла, и снова воцарялся мрак. Что это было?
He no longer knew.	Он не помнил.
The peculiarity of pains of this nature, in which that which is pitiless-that is to say, that which is brutalizing-predominates, is to transform a man, little by little, by a sort of stupid transfiguration, into a wild beast; sometimes into a ferocious beast.	Особенностью такого рода наказаний, в которых преобладает беспощадность, то есть нечто, притупляющее разум, является то, что они изменяют человека, мало-помалу превращая его путем какого-то бессмысленного преображения в дикого зверя, а иногда и в кровожадного зверя.