Отверженные (часть 1) - [47]

What was this excess of love?	В чем же выражался этот избыток любви?
It was a serene benevolence which overflowed men, as we have already pointed out, and which, on occasion, extended even to things.	В спокойной доброжелательности, которая, как мы уже говорили выше, изливалась на людей, а при случае распространялась и на неодушевленные предметы.
He lived without disdain.	Он жил, не зная презрения.
He was indulgent towards God's creation.	Он был снисходителен ко всякому творению божию.
Every man, even the best, has within him a thoughtless harshness which he reserves for animals.	В душе каждого человека, даже самого хорошего, таится бессознательная жестокость, которую он приберегает для животных.
The Bishop of D-- had none of that harshness, which is peculiar to many priests, nevertheless.	В епископе Диньском эта жестокость, свойственная, между прочим, многим священникам, отсутствовала совершенно.
He did not go as far as the Brahmin, but he seemed to have weighed this saying of Ecclesiastes:	Он не доходил до таких крайностей, как брамины, но, по-видимому, ему случалось размышлять над следующим изречением из Екклезиаста:
"Who knoweth whither the soul of the animal goeth?"	"Кто знает, куда идет душа животных?"
Hideousness of aspect, deformity of instinct, troubled him not, and did not arouse his indignation.	Внешнее безобразие, грубость инстинкта не смущали и не отталкивали его.
He was touched, almost softened by them.	Напротив, он чувствовал себя взволнованным, почти растроганным ими.
It seemed as though he went thoughtfully away to seek beyond the bounds of life which is apparent, the cause, the explanation, or the excuse for them.	Глубоко задумавшись, он, казалось, искал за пределами видимого причину зла, объяснение его или оправдание.
He seemed at times to be asking God to commute these penalties.	В иные минуты он, казалось, молил бога смягчить кару.
He examined without wrath, and with the eye of a linguist who is deciphering a palimpsest, that portion of chaos which still exists in nature.	Без гнева, невозмутимым оком ученого языковеда, разбирающего полустертую надпись на пергаменте, он наблюдал остатки хаоса, еще существующие в природе.
This reverie sometimes caused him to utter odd sayings.	Углубленный в свои размышления, он иногда высказывал странные вещи.

One morning he was in his garden, and thought himself alone, but his sister was walking behind him, unseen by him: suddenly he paused and gazed at something on the ground; it was a large, black, hairy, frightful spider.	Однажды утром он гулял в саду, думая, что он один, и не замечая сестры, которая шла за ним; внезапно он остановился и стал рассматривать что-то на земле: это был большой паук, черный, мохнатый, отвратительный.
His sister heard him say:-	И сестра услышала, как он произнес:
"Poor beast!	"Бедное создание!
It is not its fault!"	Оно в этом не виноватое.
Why not mention these almost divinely childish sayings of kindness?	Почему не рассказать об этих детски непосредственных проявлениях почти божественной доброты?
Puerile they may be; but these sublime puerilities were peculiar to Saint Francis d'Assisi and of Marcus Aurelius.	Ребячество? Пусть так, но ведь в таком же возвышенном ребячестве повинны были Франциск Ассизский и Марк Аврелий.
One day he sprained his ankle in his effort to avoid stepping on an ant.	Как-то раз епископ вывихнул себе ногу, побоявшись раздавить муравья.
Thus lived this just man.	Так жил этот праведник.
Sometimes he fell asleep in his garden, and then there was nothing more venerable possible.	Иногда он засыпал в своем саду, и не было зрелища, которое могло бы внушить большее благоговение.
Monseigneur Bienvenu had formerly been, if the stories anent his youth, and even in regard to his manhood, were to be believed, a passionate, and, possibly, a violent man. His universal suavity was less an instinct of nature than the result of a grand conviction which had filtered into his heart through the medium of life, and had trickled there slowly, thought by thought; for, in a character, as in a rock, there may exist apertures made by drops of water.	Если верить рассказам, то в молодости и даже в зрелом возрасте монсеньор Бьенвеню был человек пылких, быть может, даже необузданных страстей Его всеобъемлющая снисходительность являлась не столько природным его свойством, сколько следствием глубокой убежденности, просочившейся сквозь жизнь в самое его сердце и постепенно, мысль за мыслью, осевшей в нем, ибо в характере человека, так же как и в скале, которую долбит капля воды, могут образоваться глубокие борозды.
These hollows are uneffaceable; these formations are indestructible.	Эти углубления неизгладимы; эти образования уничтожить нельзя.
In 1815, as we think we have already said, he reached his seventy-fifth birthday, but he did not appear to be more than sixty.	В 1815 году -мы, кажется, уже упоминали об этом - епископу исполнилось семьдесят пять лет, но на вид ему можно было дать не более шестидесяти.
He was not tall; he was rather plump; and, in order to combat this tendency, he was fond of taking long strolls on foot; his step was firm, and his form was but slightly bent, a detail from which we do not pretend to draw any conclusion. Gregory XVI., at the age of eighty, held himself erect and smiling, which did not prevent him from being a bad bishop.