Отверженные (часть 1) - [41]

Все эти высокопреосвященства - князья церкви, а я - всего лишь бедный сельский епископ.
The fact is that he displeased them.	Он пришелся не ко двору.
Among other strange things, it is said that he chanced to remark one evening, when he found himself at the house of one of his most notable colleagues:	Он наговорил там немало странных вещей, а как-то вечером, когда он находился у одного из самых именитых своих собратьев, у него вырвались, между прочим, такие слова:
"What beautiful clocks!	- Какие красивые стенные часы!
What beautiful carpets!	Какие красивые ковры!
What beautiful liveries!	Какие красивые ливреи!
They must be a great trouble.	До чего это утомительно!
I would not have all those superfluities, crying incessantly in my ears:	Нет, я бы не хотел иметь у себя всю эту бесполезную роскошь. Она бы все время кричала мне в уши:
' There are people who are hungry!	"Есть люди, которые голодают!
There are people who are cold!	Есть люди, которым холодно.
There are poor people!	Есть бедняки!
There are poor people!'"	Есть бедняки!"
Let us remark, by the way, that the hatred of luxury is not an intelligent hatred.	Скажем мимоходом, что ненависть к роскоши -ненависть неразумная.
This hatred would involve the hatred of the arts.	Она влечет за собой ненависть к искусству.
Nevertheless, in churchmen, luxury is wrong, except in connection with representations and ceremonies.	Однако у служителей церкви, если не говорить о торжественных службах и обрядах, роскошь является пороком.
It seems to reveal habits which have very little that is charitable about them.	Она как бы изобличает привычки, говорящие о недостатке истинного милосердия.
An opulent priest is a contradiction. The priest must keep close to the poor.	Богатый священник-это нелепо, место священника- подле бедняков.

Now, can one come in contact incessantly night and day with all this distress, all these misfortunes, and this poverty, without having about one's own person a little of that misery, like the dust of labor?	Но можно ли постоянно, днем и ночью, соприкасаться со всякими невзгодами, со всякими лишениями и нищетой, не приняв на себя какой-то доли всех этих бедствий, не запачкавшись, если можно так выразиться, этой трудовой пылью?
Is it possible to imagine a man near a brazier who is not warm?	Можно ли представить себе человека, который, находясь у пылающего костра, не ощущал бы его жара?
Can one imagine a workman who is working near a furnace, and who has neither a singed hair, nor blackened nails, nor a drop of sweat, nor a speck of ashes on his face?	Можно ли представить себе постоянно работающего у раскаленной печи человека, у которого не было бы ни одного опаленного волоса, ни одного почерневшего ногтя, ни капли пота, ни пятнышка сажи на лице?
The first proof of charity in the priest, in the bishop especially, is poverty.	Первое доказательство милосердия священника, а епископа в особенности, - это его бедность.
This is, no doubt, what the Bishop of D-- thought.	По-видимому, именно так думал и епископ Диньский
It must not be supposed, however, that he shared what we call the "ideas of the century" on certain delicate points.	Впрочем, не следует предполагать, чтобы по отношению к некоторым щекотливым пунктам он разделял так называемые "идеи века".
He took very little part in the theological quarrels of the moment, and maintained silence on questions in which Church and State were implicated; but if he had been strongly pressed, it seems that he would have been found to be an ultramontane rather than a gallican.	Он редко вмешивался в богословские распри своего времени и не высказывался по вопросам, роняющим престиж церкви и государства; однако, если бы оказать на него достаточно сильное давление, он, по всей вероятности, скорее оказался бы ультрамонтаном, нежели галликанцем.
Since we are making a portrait, and since we do not wish to conceal anything, we are forced to add that he was glacial towards Napoleon in his decline.	Так как мы пишем портрет с натуры и не имеем желания что-либо скрывать, мы вынуждены добавить, что Мириэль выказал крайнюю холодность к Наполеону в период его заката.
Beginning with 1813, he gave in his adherence to or applauded all hostile manifestations.	Начиная с 1813 года он одобрял или даже приветствовал все враждебные императору выступления.
He refused to see him, as he passed through on his return from the island of Elba, and he abstained from ordering public prayers for the Emperor in his diocese during the Hundred Days.	Он не пожелал видеть Наполеона, когда тот возвращался с острова Эльбы, и не отдал распоряжение по епархии о служении в церквах молебнов о здравии императора во время Ста дней.
Besides his sister, Mademoiselle Baptistine, he had two brothers, one a general, the other a prefect.	Кроме сестры Батистины, у него было два брата: один - генерал, другой префект.
He wrote to both with tolerable frequency.	Он довольно часто писал обоим.
He was harsh for a time towards the former, because, holding a command in Provence at the epoch of the disembarkation at Cannes, the general had put himself at the head of twelve hundred men and had pursued the Emperor as though the latter had been a person whom one is desirous of allowing to escape.