Отважный юноша на летящей трапеции - [20]

Салли вылепила Тома, подобрала его на рельсах и посадила в президентское кресло. Затем Том влюбился в женщину помоложе и посимпатичнее, чем Салли, и она бросается под трамвай. Из-за того, что она столько совершила ради Тома, это самоубийство так берет за душу. Вот почему слезы наворачиваются на глаза многих зрителей, когда Салли сводит счеты с жизнью.

Но самоубийство Салли никак не отразилось на влюбленности Тома в молоденькую женщину, и спустя некоторое время он женится на ней, будучи практичным человеком. Его практичность длилась столько, сколько было нужно Голливуду. Сын Тома от первого брака, молодой человек, изгнанный из колледжа за пьянство, переезжает жить к Тому и завязывает интрижку с его второй женой.

И вот результат – ребенок. Здоровый карапуз, родившийся от сына, а не от отца. Томми – сын Тома, неотразимый, но серьезный и прилично одетый молодой человек. Он вовсе не хотел такого вот исхода. Виновата природа. Сами знаете, как себя ведет природа, даже в кино. Том так долго бывал в отлучке по неотложным делам, а его вторая жена так страдала от одиночества, что обратила взоры к пасынку, и тот стал ее партнером по танцам.

Мы видим, как она протягивает ручку изысканному молодому человеку, и слышим, как она многозначительно просит его с ней потанцевать. Он выдержал такую долгую паузу, прежде чем взять ее за руку, что мы сразу же понимаем всю серьезность возможных последствий. А она так чертовски прекрасна, когда протягивает ему руку, что мы знаем, что и сами не устояли бы перед соблазном, даже в подобной ситуации. Есть что-то непреодолимое в совершенстве ее лица и фигуры – губы, притягивающие поцелуи, напрашивающиеся на поцелуй, такая грациозная осанка, такое прекрасное тело, такая тоскующая душа.

Этому суждено было случиться. Человек создан из плоти и крови.

Итак, великий строитель железных дорог, всегда поступающий по-своему человек, сорвавший забастовку, что стоило жизни сорока его рабочим, погибшим в огне беспорядков, вошел, пошатываясь, в свою комнату и захлопнул за собой дверь.

И мы знаем – финал картины близок.

Атмосфера в зале накаляется от дурных предчувствий у дам среднего возраста, которые провели большую часть жизни в кино, влюбляясь, умирая, принося себя в жертву на алтарь благородных идей и т.д. Они уже в который раз пришли в затемненный кинотеатр и опять переживают великий момент жизни.

Можно ощутить душевное напряжение всех этих тетушек, и если прислушаться, то можете услышать, какой полной жизнью они живут.

Бедняга Том там, внутри, наедине с непосильной проблемой и ужасающей обязанностью.

Ради спасения своей чести, ради голливудской морали, ради киноиндустрии (третьей по объему в Америке, насколько я знаю), ради Господа Бога, ради вас и ради меня Том должен совершить самоубийство. Если он этого не сделает, это будет просто означать, что все эти годы мы, Шекспир и все остальные занимались самообманом. Мы знаем, что у него хватит на это мужества, но на какой-то миг мы надеемся, что он не станет этого делать, чтобы просто посмотреть, что из этого выйдет, а вдруг созданный нами мир возьмет и рухнет.

Мы установили правила давным-давно и теперь, спустя годы, задаемся вопросом, а вдруг они ненастоящие, или, может быть, мы с самого начала допустили ошибку. Мы понимаем – это искусство, и оно даже немного смахивает на жизнь, но мы знаем, что это не жизнь, ибо в искусстве все слишком строго упорядочено.

Нам хочется знать, должно ли нашему величию быть мелодраматичным.

Камера останавливается на ошеломленном лице старого верного секретаря, который помнит Тома еще мальчишкой. И тем самым вы в полной мере проникаетесь драматизмом ситуации, в которую попал Том, и глубоко переживаете это тревожное ожидание.

Затем убыстренный темп. В поле зрения тот же объект. Время ускоряется, наступает кульминация, мы подходим к последней черте, к неизбежности. Томми, сын Тома, приходит к старому верному секретарю и восклицает, что слышал, будто Том, его отец, болен. Он не знает, что отец в курсе. Это голливудская находка. Звучит соответствующая музыка.

Он бросается к двери, к отцу, этот юнец, нарушитель естественного порядка вещей в мире, вступив в половую связь с молодой женой своего отца, а затем – ба-бах. Пистолетный выстрел.

Мы знаем – с президентом Чикагской и Юго-Западной железнодорожных компаний покончено. Его честь спасена. Он остался великой личностью. В который раз киноиндустрия торжествует. Сохранено благородство жизни. Все вернулось на круги своя. Голливуд может снимать кино для публики еще сто лет.

Ради эффекта все подчинено точности: пауза, симфоническая музыка, рука Томми, застывшая на дверной ручке.

Старый верный секретарь знает, что произошло, Томми знает, вы знаете, и я знаю, но лучше один раз это увидеть. Старый верный секретарь позволяет, чтобы горькая реальность пистолетного выстрела проникла в его старый, верный и дисциплинированный ум. Затем, поскольку Томми слишком перепуган, старик сам заставляет себя отворить дверь.

Мы все жаждем увидеть, что же произошло?!

Дверь приоткрывается, и мы заходим – все пятьдесят миллионов плюс многие миллионы по всему свету.