Отважный капитан - [74]
— Буюрусум, эфенди! — сказал Богороди, когда Раковский вошел к нему в кабинет. — Говори скорее, зачем пожаловал, потому что я очень занят.
— Во-первых, затем, ваше сиятельство, чтоб вам представить супругу моего дяди, капитана Георгия Мамарчева, — начал Раковский. — И потом, у нас к вам большая просьба.
Богороди перевел взгляд на Раду.
— Из Котела приехали?
— Нет, ваше сиятельство, я приехала из Коньи, где находится в ссылке мой муж.
— Капитан Мамарчев… Знаю его, как не знать! — тряхнул головой Богороди. — Свихнулся человек… Связался с этими московцами и погубил свою жизнь. Не следовало ему этого делать! Теперь он и у турок бельмо на глазу, и у фанариотов.
— Ваше сиятельство, — не утерпел Раковский, — капитан Мамарчев поступил как истинный патриот. Его вина только в том, что отечество для него дороже собственной жизни.
Князь Богороди нахмурился:
— Ты еще молод, Сыби, и об этих делах тебе пока рано судить! Если мы желаем видеть наше отечество благоденствующим и преуспевающим, нам надлежит поступать благоразумно и осмотрительно.
— Без свободы благоденствия быть не может, ваше сиятельство!
— А какой свободы тебе не хватает, позволительно спросить? О свободе без конца толкуют одни только бездельники да злодеи, что скрываются в горах. Для таких действительно нет свободы. А ведь ты человек образованный, и тебе приличествует мыслить и рассуждать иначе.
— Я мыслю так же, как мой народ, потому что я живу среди этого парода и знаю его. Мне понятны его нужды, его страдания.
— С этими взглядами ты плохо кончишь, — прервал его Богороди и посмотрел на дверь, в которой появился телохранитель.
Это означало, что посетители должны покинуть кабинет князя. Но Раковский пока не собирался уходить.
— Ваше сиятельство, — продолжал он, — если мы не поможем капитану Мамарчеву, этому прославленному витязю, который погибает в Малой Азии ни за что ни про что, история нас не простит. Заступитесь за него, похлопочите, чтоб его освободили из этого страшного заточения.
— Ступай себе с богом, юноша, и дай мне подумать.
— Наше сиятельство, мы до тех пор не уйдем отсюда, пока вы нам не пообещаете. Вся Болгария будет вам благодарна, когда узнает о вашем благодеянии.
— Тебе не подобает говорить от имени Болгарии, молодой человек, — упрекнул его Богороди, снова бросив взгляд на дверь.
Телохранитель приблизился к Раковскому и коснулся его плеча. Молчавшая все это время Рада поклонилась князю и, не сказав ни слова, пошла к выходу.
— Капитан Мамарчев должен быть освобожден, — продолжал Раковский. — Грех, чтоб такие болгары погибали, забытые всеми, вдали от родины… За жизнь капитана Мамарчева нам придется держать ответ перед историей.
Князь Богороди хлопнул в ладоши. Телохранитель почти силком вывел дерзкого юношу.
Рада совсем приуныла:
— Разве можно так разговаривать с ним, Сыби? Надо было попросить его, заплакать!..
Глядя с мрачным видом перед собой, молодой человек почти не слышал слов несчастной женщины.
Рада осталась в Стамбуле еще на несколько дней. Ходила она и в другие места просить о муже, но нигде не встретила сочувствия.
Наконец она решила обратиться в русское посольство. Там ей ответили, что капитан Мамарчев уже давно не числится в русской армии, поэтому ничего нельзя для него сделать. В свое время император сказал свое слово, и обращаться к нему с новыми прошениями излишне!
Отчаявшаяся женщина пошла к фанариотам. Те ей прямо сказали, что Мамарчева давным-давно следовало повесить, что враги турецкого государства и греческого духовенства вроде него иной участи не заслуживают!
— Зачем ты унижаешься, тетя? — упрекнул ее Раковский. — Какой смысл их просить? Что хорошего можно ждать от этих мракобесов, душителей болгар. Да они были бы рады стереть нас с лица земли!
— Сыби, я не уеду отсюда до тех пор, пока не добьюсь обещания, что его освободят.
— Твое упорство достойно похвалы, но плакаться перед этими людьми, умолять их… Нет, на это я не пойду!
Ежедневные встречи и разговоры с различными влиятельными болгарами еще больше разожгли желание пылкого юноши до конца отстаивать правое дело своего дяди. С утра до вечера Раковский бродил по улицам большого города в поисках сочувствия и поддержки. Он говорил, убеждал, добивался правды. Благодаря его усилиям судьба Мамарчева стала волновать многих проживавших в Стамбуле болгар. Раковский вел переговоры с большим почитателем Мамарчева, его земляком Неофитом Возвели; был связан с молодым Илларионом Стояновым, выходцем из Елены, который с большим радушием встречал всякое патриотическое начинание.
Даже те, кто раньше и слышать не хотели о Мамарчеве, сейчас стали проявлять понимание и прислушивались к словам Раковского. И все преисполнялись желанием помочь патриоту-изгнаннику.
То, что капитан Мамарчев должен быть освобожден из Коньи, больше споров не вызывало. Теперь речь шла о том, куда его девать после этого.
Раковский предлагал, чтобы Мамарчева отправили туда, куда сам он пожелает. Другие настаивали на возвращении его в Болгарию. А третьи придерживались мнения, что его следует выслать за границу.
Переговоры, касающиеся освобождения Мамарчева, длились довольно долго, почти год.
