Оттудова. Исполнение желаний - [55]

И наоборот, надо наказывать нерадивых родителей. Сначала надо показать и доказать обществу свою нравственную зрелость, а потом уже детей заводить.

* * *

Значительно позже я узнала, что только по причине отсутствия постоянной работы мужа, я так долго не могла ввезти детей, и только благодаря его убедительному, сногсшибательному вранью о своем миллионном годовом доходе, мне удалось это сделать вопреки закону.

Странная у нас с Одвардом получалась семья – мы жили под одной крышей, но, как чужие люди и только напольные матрацы, на которых мы продолжали спать, объединяли нас в ночное время суток. Мне не хватало его внимания и заботы, хотя бы дежурного поцелуя и вопроса «как ты себя чувствуешь?», но муж меня не замечал, а я не привыкла навязываться.

Настоящая семья – это, когда «муж и жена – едина стена», а наша семья: муж – сатана, и жена– рабыня, каждый – сам по себе и себе на уме.

Сатана дает искушение, но в нашей воле отвернуться от искушения и отвергнуть сатану, почему же мы зачастую сами поддаемся искушению, а клянем сатану? А он, по сути, не виноват в нашем добровольном выборе.

Поздним вечером Одвард вернулся домой, принял душ, оделся в чистое белье и сообщил, что едет на всю ночь с одним другом калымить на грузовике. И именно поэтому он подмылся, побрился и надушился, чтобы другу было приятнее? Я подозревала, что муж пользовался моим отсутствием и заводил шашни на стороне, но чтобы так откровенно, когда жена носит под сердцем его ребенка – это вдвойне подло.

Я старалась держать себя в руках и не причинять страданий своему малышу. Наверное, взрослый невоспитанный человек, у которого с рождения отсутствуют понятия чести и морали, хуже животного, потому что я читала о многих примерах, когда лошадь или собака ценой собственной жизни спасали своего хозяина или ребенка, проявляя высшую степень благородства и любви.

Под утро Одвард вернулся трезвый и удовлетворенный, и, как ни в чем не бывало, улегся спать. Можно было подумать, что он действительно вкалывал не покладая рук, если бы не предательский запах женских духов, который не оставлял сомнений в роде этой «работы».

Господи, где же свет в конце тоннеля? Когда же кончится мужнино б…ядство? И ради чего я должна терпеть этот ад вечного неуважения, обмана, грязи и хамства?! Ради светлого будущего? А жить когда? Я хочу жить сейчас, хочу радоваться людям и детям, а не бояться каждого дня, что опять нет денег и нечем кормить детей, что муж придумает и сделает нас заложниками новой авантюры.

Я ловила себя на мысли, что начинаю ненавидеть мужа, который так много обманывал меня и использовал в своих темных делишках, даже не задумываясь через какие душевные муки мне пришлось пройти. А если б и задумался, то ему было бы на-пле-вать, потому что свои интересы он ставил превыше всего. Как хорошо, что Одвард опять уехал и на этот раз надолго – мне надо отдохнуть от него, и чем дольше – тем лучше. Одвард, как будто почувствовал что-то неладное со мной и стал бомбить меня своими эсэмэсками типа «я работаю», «я обедаю», «я устал и укладываюсь спать». Я снова нашла в себе силы проявить терпение, чтобы он спокойно работал и знал, что его ждут дома.

* * *

На выходные ко мне в гости пожаловали акционеры – Толстый и Длинный. Вид у них был немного таинственный и смущенный. Мы сели на веранде пить кофе и мне пришлось слушать их разглагольствования о предстоящих контрактах. Потом они стали расспрашивать меня о том, где и как я познакомилась с мужем. И тут всплыло много интересных подробностей.

Оказывается, по легенде мужа, я работала на русско-норвежской таможне, запала на Одварда, проходящего паспортный контроль, и упросила его жениться на мне. Но самым интригующим, до омерзения, стали фотографии женских половых органов, в которых позировали палец или рука мужа, причем, получали их акционеры в то же самое время, когда ко мне от него приходили дежурные эсэмэски…

Я сидела, как оплеванная дерьмом, а Толстый участливо предложил посмотреть старую фотосессию мужа за прошлый год. Потом оба стали вздыхать и хаять Одварда, который не оценил такой прекрасной жены, как я, который все время лжет и мошенничает, приобретая в долг программное обеспечение и компьютеры под несуществующую фирму, и с которым они не хотят больше иметь дело. А в заключении Толстый добавил, что Одвард продал Покупателю воздух, а не дачу, и я, как подписавшая контракт, несу всю отвественность за эту сделку, а фирма готова помочь лично мне, без Одварда.

Сил пошевелиться или что-то сказать у меня не было – я тупо сидела и смотрела в одну точку. Что обычно делают люди, когда на них обрушивается горе? Плачут, кричат, рвут на себе волосы, катаются по полу? Я приняла это, как неизбежность, как нож гильотины, который бесстрастно падает с высоты и мгновенно обрывает жизнь. Именно так, наверное, чувствовали себя приговоренные к казни – это неизбежность, и с ней немыслимо бороться.

Я согласилась, что в моих отношениях с мужем пора ставить точку, но мне надо немного времени, чтобы все решить окончательно и бесповоротно.

Муж вернулся раньше предполагаемого срока и начал жаловаться на Толстого и Длинного. С невероятным усилием удавалось мне делать внимательное лицо и краем уха прислушиваться к его словам. Внутри меня, как будто образовалась пустота, а душа заблудилась во вселенских сумерках. Я наблюдала за мужем со стороны – такой же, как обычно – никакая печать сатаны на лбу не горит, только теперь я знаю о нем слишком горькую и позорную правду, чтобы все оставлять как есть.