Отторжение - [43]

Шрифт
Интервал

К будет возвращаться сюда всю жизнь. День за днем, ночь за ночью. И всегда она будет сидеть на широком подоконнике в темной квартире, сидеть и наблюдать людей в окнах. Вот они беззвучно переходят из комнаты в комнату в своих освещенных теплым абрикосовым светом квартирах.

Близкие и недоступные.


Я ищу и собираю сведения о моей семье, но почти ничего не нахожу. А иногда нахожу, но… это как идти зимой по болоту. Земля покрыта снегом, белая, подмерзшая, – и вдруг нога проваливается, сапог заливает ледяная жижа. Если знать – можно обойти. Поэтому лучше всего перепрыгивать из одного квадратика памяти в другой. И осознать наконец: между ними пустота.


Итак, мою маму звали Салли Коэнка. Салли Коэнка, дочь Видаля Коэнки.


Фамилия деда объясняется просто: оказывается, был в Испании такой маленький городок Куэнка. Там когда-то жили наши предки. Но в 1492 году король Фердинанд и королева Изабелла решили выгнать из Испании всех евреев. Когда я росла, эта необычная для Швеции фамилия звучала как дурацкий припевчик из детской песенки. Или заклинание. Я пыталась узнать у мамы, но она каждый раз раздражалась. Она раздражалась не только при упоминании имени моего деда, своего отца, а и когда речь заходила о родственниках с его стороны. Я не понимала почему. А когда повзрослела, спросила – почему? Потому что эта фамилия означает отторжение. Странно: будто мама живет на краю пропасти и каждую минуту заглядывает в бездну, а там течет ледяная река с торчащими острыми камнями. Один неверный шаг – и конец.

Ей конец – значит, и мне конец.


Я начала читать книги. Надо же узнать, что это за год – тысяча четыреста девяносто второй? Писала письма ученым, историкам и теологам. Никто не ответил; все то же замерзшее болото со скрытыми промоинами. Попробовала, чувствуя себя полной идиоткой, несколько сайтов с поиском родственников: есть ли в мире еще кто-то с фамилией Коэнка?


Ответ пришел из Лондона. Некто Джой. Возможно, он может мне чем-то помочь.

А ваша фамилия Коэнка? – Нет, но я был женат на женщине с такой фамилией.

Мы обменялись мейлами.

Я собираюсь приехать, хочу разобраться. – Разумеется, чем могу, помогу.

Ничего не произошло, никуда я не поехала. Работа, дети, развод. Но заноза осталась.


Как-то я спросила маму: где похоронен Видаль Коэнка? Не помню, я была там только один раз. – Когда? – В тот раз. – В какой тот? – Когда его хоронили. Они там все были, несли его гроб. Они мне чужие, не хочу иметь с ними ничего общего.

Написала этому лондонскому Джою, но он не ответил. Снова начала перебирать сайты с поиском – выяснилось, что у него есть сын в Калифорнии. Ваш отец Джой, как его найти? – Он умер.

Возможно, мы родственники, написала я, хотя не уверена.

Ответ пришел мгновенно.

У меня в Лондоне живет кузина. Она готова вам помочь.

И электронный адрес.


Так я встретилась с Линдой.

С родственницей.


Она мне понравилась с первого взгляда. Линда отвела меня на кладбище Хуп-Лейн[35] в Лондоне. Семейная могила. Там похоронены мой дед Видаль Коэнка и его брат Морис Коэнка, их сестры с мужьями. И их родители, Флора и Соломон, мои прабабушка и прадедушка. Настоящая семейная могила.

Семья. Моя семья. А я никогда не знала, где и когда они жили.


Впервые в жизни я видела сефардское кладбище. Длинные ряды плоских надгробных камней из доломитового мрамора – крыши последних домов умерших. Горизонтальные, как море, горизонтальные, как движения пальцев Линды, – она водила по строкам надгробных надписей на иврите и ладино, будто они были высечены шрифтом для слепых. Любимый муж. Любимая, вечно оплакиваемая жена.

Разумеется, пошел дождь. Опытная Линда раскрыла синий в белый горошек зонт. И так, под зонтом, мы переходили от могилы к могиле, пока не дошли до матери Линды, и тут она заплакала. Все эти люди мне были совершенно неизвестны, но она-то разговаривала с ними, сердилась, спорила и соглашалась, раздражалась. И молилась на испанском языке пятнадцатого века. Я посмотрела по сторонам – действительно, горизонтальны, как море. Море с серыми мраморными волнами.

Мы ушли, прячась от дождя под синим зонтиком в белый горошек.

Воительница утраченной памяти

Фессалоники, 29 апреля 2019 года


Катрин проснулась 29 апреля в Фессалониках. Что делает этот город со своей тенью? Забывает про ее существование или делает вид, что забыл? Не замечает или намеренно прячет, не желая признавать?

Она еще не открыла глаза, но уже почувствовала, как мимо открытой балконной двери с нервным свистом проносятся стремительные, отточенные стрелы стрижей.


Место чужое, но она чувствует себя как дома.

Мера забвения. Как ее определить? Как определить то, что необходимо забыть и не нанести при этом вреда хрупкому пространству жизни? Привычные действия – отмерить растворимый кофе, почистить зубы, пока закипает электрочайник. Помнить все нельзя. Память, если ей тесно, может взорваться, как шары урана в бомбе. Памяти нужны провалы. В математике памяти всего два действия: выбрать или отвергнуть. Сито золотоискателя. Мы не хотим признавать то, с чем нам трудно было бы жить. Но можно ли назвать это забвением? Бывает, какая-то мелочь всплывает из глубин памяти, куда ты ее вытеснил, – и невольно вырывается стон стыда, боли или отчаяния.


Еще от автора Элисабет Осбринк
1947. Год, в который все началось

«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.


Рекомендуем почитать
Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.


Хозяин пепелища

Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.


Коробочка с синдуром

Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.


Это было в Южном Бантене

Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.


Женщина - половинка мужчины

Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.


Настоящие сказки братьев Гримм. Полное собрание

Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.