Отсутствие Анны - [14]

Вечером

Пожалуйста, остановись всего на мгновение! Не вращайся. Замедлись. Дай мне время перевести дух, побыть одной. Я так устала быть все время с кем-то, все время думать о том, кто и что подумает, кому и как будет некомфортно от того, что я сделаю в следующий миг. У меня нет возможности отказаться от этого. Я – пленник своей любви. Я космонавт в ее невесомости – у меня нет собственной воли, своего направления, и если я приоткрою окошко, чтобы вдохнуть свежую вечернюю прохладу, мое лицо покроется трещинами ледяных морщин.

Я бегу в колесе своей любви, в колесе своего порядка, в колесе собственных правил. Я устала бежать, так научи меня – как.

Научи – как.

8 сентября

Сегодня писали контрольную по биологии. Чтобы проверить, что помним с прошлого года, – отменная идея. Когда Селедка на секунду вышла, Света повернулась ко мне и попросила дать списать. Я дала, а потом остаток контрольной думала почему.

Может быть, Света и ее компашка думают, что я соглашаюсь помочь, потому что боюсь их? Чушь. Правда состоит в том, что, если бы это имело для меня хоть каплю, хоть кроху значения, я бы скорее умерла, чем дала бы им что-нибудь.

Может быть, кто-то бы подумал, что я делаю это по доброте душевной. Из-за своего мягкого характера. Но я знаю, что это не так. Знаю, что могу быть жесткой. Наверное, даже жестокой. И уж точно я не испытываю никаких добрых чувств ни к Свете, ни к ее прихвостням. Смешное слово „прихвостни“. Даже не хвост, а те, кто рядом с ним. Очень унизительное слово.

Итак, правда состоит в том, что в этом году все ощущается настолько безразлично, что мне и вправду дела нет ни до того, что я дала списать первую часть контрольной, ни до того, что не успела дописать вторую из-за того, что думала о том, почему дала списать первую. Абсурдно. И должно быть немного грустно. Наверное.

20 сентября

Электронный журнал – великое изобретение человечества. Видимо, на случай, если подросткам кажется, что в их жизнь маловато лезут. Ну, на случай, если забыл, что ты вроде как человек, но не принадлежишь себе или принадлежишь, но не вполне.

Мама закатила скандал из-за тройки по биологии. Смешно, потому что мы обе знаем, что я хорошо разбираюсь в биологии и люблю ее. Запомнила кусок нашего разговора.

– Я не понимаю, Аня. В самом начале года! Ты же любишь биологию.

– Люблю, да.

– Почему ты не подготовилась?

– Я была готова.

– Тогда почему ты получила тройку?! Ты что, издеваешься?

Молчу.

– Ну, я понимаю, ты бы получила тройку по алгебре, геометрии, английскому, в конце концов. Но биология… Это уж совсем.

– А то тогда ты бы меньше злилось?

– Аня, не начинай. Ну, уж, наверное, меньше злилась бы, потому что это хотя бы было не так глупо.

– То есть тебя злит, что я получила тройку по предмету, который люблю? Но почему? Если ты знаешь, что я люблю биологию и знаю ее, почему тебя вообще волнует моя оценка? Ты говоришь, что тебя бы меньше расстроила тройка по математике… И это, кстати, спорный вопрос, уверена, сейчас ты бы выносила мне мозги точно так же… Так вот, почему? Если ты признаешь, что я не бог весть как понимаю математику, почему именно это не расстраивает тебя больше тройки по биологии, которую я, как мы обе знаем, понимаю и люблю? Серьезно, неужели тебе самой не странно, что мои реальные достижения значат для тебя гораздо меньше, чем закорючка на бумаге? Почему моя оценка для тебя оказывается важнее, чем то, что я знаю и люблю?

Ну, окей, окей, конечно, я не сказала ей всего этого. Она бы никогда в жизни не дала мне говорить непрерывно так долго – перебила бы уже раз пять. Ну, по крайней мере, я написала то, что пыталась ей сказать или хотела ей сказать, и на что ей, разумеется, плевать. Как всегда.

Кончилось все как обычно – обвинением в неуважении. Смешно, как к этому все приходит каждый раз, когда ей нечего возразить. Интересно, продолжила бы она, если бы знала, как нелепо это выглядит со стороны, как я это ненавижу? Не знаю.

Сегодня, я видела, ей очень хотелось мне врезать. Она не делала этого уже очень давно, да и когда я была младше, могла разве что шлепнуть – не больно, но унизительно. Теперь, кажется, она бы с удовольствием приложила меня посильнее. Я чувствовала ее зуд, как свой собственный… Но она удержалась. Она так сильно держится за картинку „Идеальные мать и дочь“. Грустно и смешно. Ей так хочется иметь идеальную дочку, что она предпочтет всю жизнь закрывать глаза на реальную меня, чтобы не испортить картинку… А ведь единственный способ сделать ее реальностью, который у нас был, – хотя бы попытаться друг друга понять.

Интересно, как скоро окажется, что, в какие близкие отношения ни ввяжешься, все они при ближнем рассмотрении окажутся похожи на мою жизнь с мамочкой? Люди любят представления друг о друге, и упаси бог хоть полусловом, хоть намеком показать другому, что ты – совсем не сумма его о тебе впечатлений… Тебя сожрут живьем.

И вот так мы бегаем, бегаем, как олени по спирали, по этим чужим представлениям, бегаем всю жизнь, и с ума сходим от одной только мысли, что кто-то нас разоблачит. Никто и никогда не любит тебя за то, какой ты на самом деле, потому что никто и никогда этого по-настоящему не знает.