Отсчет пошел - [17]

Сказать, что такое сообщение меня поразило — это значит не сказать ничего. Естественно, я ни на минуту не мог допустить мысли о том, что все сказанное мне — правда. Руслан и Семен были лучшими моими учениками. Руслан был сама выдержанность — я просто не мог представить, чтобы он повел себя таким образом.

И еще: чтобы не осталось ни одной улики? Это просто нонсенс. К тому же дела о массовых убийствах обычно закрывают через полгода, когда ясно уже, что ничего нового раскопать не удастся. Что-то слишком много совпадений в этом деле.

Мне стало ясно, что надо вылетать в Коанду. Однако когда я попросил на работе недельный отпуск по семейным обстоятельствам, руководство посмотрело на меня очень странно.

— Леонид Юрьевич, если не секрет, с чем связано ваше внезапное желание уйти в отпуск? — спросили меня.

— Вы же должны понимать, — ответил я, — ребята были моими лучшими учениками. Их смерть меня подкосила. Мне надо немного отдохнуть.

— А что вы собираетесь делать?

— Поеду на рыбалку, — ответил я первое, что пришло в голову.

— В ноябре месяце? — иронично ухмыльнулся начальник отдела.

— А вы разве не знаете, что налима сейчас самое время ловить? Поеду на Медведицу — самое налимье место, поставлю штук пятнадцать кружков…

— Да, я был там, — внезапно пришел мне на помощь второй зам, — хорошее место. Я прошлым летом оттуда леща привез на три с половиной кило.

— Хорошо, Андрей Максимович, — прервал его начальник отдела. — Пожалуйста, обсудите свои рыболовные дела потом. А сейчас вернемся к повестке дня…

— Послушай, Леонид, — сказал мне второй зам, когда мы вышли в коридор. — Не стоит тебе, наверное, ехать на Медведицу. — Он сделал паузу. — Дорога туда отвратительная, автобусы не ходят, да и поймаешь ли чего — неизвестно.

По тому, как он посмотрел при этом на меня, я понял настоящий смысл фразы: «Дурак, какого черта ты собираешься ехать в Коанду? Ты прекрасно знаешь, что разрешения на выезд тебе не видать как своих ушей, а как только ты попытаешься проникнуть на самолет, тебя тут же заметут».

— Ничего, я на машине, — ответил я.

— Тогда ладно. Только смотри, там рыбнадзора много (читай: «Идиот, о каждом твоем шаге тут же будет доложено начальству»).

— Так кружки вроде разрешены, — беспечно пожал я плечами. Второй зам посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но ничего больше не сказал.

Выйдя из здания и глотнув немного свежего воздуха, я понял, что пока не знаю, что же мне делать. Определенного плана у меня не было. Мне надо было добраться до Коанды. А уж каким образом — это не важно. Я порылся в портфеле, нашел старую записную книжку и, дойдя до ближайшего телефона-автомата, набрал номер. Помучиться пришлось минут десять, но наконец-то мне удалось дозвониться. Голос был тот же, только немного ниже.

— Сашка, это Леонид, — сказал я. В ответ я услышал традиционное: «Здорово, старый хрыч», — и понял, что мой школьный приятель тоже не изменился, несмотря на высокую должность, которой его наказала судьба. Мы встретились вечером в любимой пивнушке на Новослободской и, заказав по кружке бархатистого Гиннесса, обсудили ситуацию. Услышав о моей просьбе, Костин сначала расхохотался, а потом помрачнел.

— Ах ты, старый козел, и чего тебе дома не сидится? — спросил он. Ситуация явно начинала ему нравиться. У него появилось такое же довольное выражение на лице, как тогда, в школе, когда мы вместе сбегали с уроков на фильм о Чапаеве и пробирались в кинотеатр через чердак, поскольку денег у нас, естественно, не было.

— Работа у меня такая, — невозмутимо ответил я.

— Работа у него такая, щаз! Если бы ты в эту дыру собирался по работе, ты мне бумажку бы предъявил, и я б тебя в момент на какой-нибудь рейс устроил. А где твоя бумажка? Нет такой? То-то! Ты понимаешь, что я из-за тебя с работы могу полететь? — спросил он наконец.

— Ну, ты у нас человек ловкий, придумай чего-нибудь. Тем более что это же не в первый раз, — прищурился я, затягиваясь сигаретой.

Сашка внимательно посмотрел на меня:

— Ты о чем это?

— Полгода назад бумажка на тебя пришла.

— Какая бумажка?

— Сам понимаешь, какие бумажки в наше учреждение приходят. В ней черным по белому сказано, что начальник международного отряда Аэрофлота Костин, пользуясь служебным положением, провез разными рейсами контрабандного товара на сумму более чем пять тысяч рублей. Рейсы и товар детально перечислены.

— И?.. — Сашка посмотрел на меня.

— Что «и»?

— Что вы сделали?

Мне понравилось, как он держался. Ни тени страха в его лице не было, только легкое недовольство, что его разоблачили.

— Ты же помнишь, как я звонил тебе полгода назад. Что я тогда тебя спросил?

— Какие у меня отношения с моим замом.

— Правильно, а ты что сделал?

— Понял, что он метит на мое место, и предложил его на другой высокий пост, подальше от меня.

— Тоже правильно. С тех пор доносов от него больше не поступало. На тебя. Сейчас он строчит на Серова.

— Это его проблемы. Пусть строчит. Проверка по крайней мере ничего у меня не обнаружила.

— Твое счастье. Значит, хорошо прячешь. Мы-то оба знаем, что проверка тебе обошлась недешево.

— Зато я чист, как попка младенца.

— И то верно. Так ты меня устроишь на какой-нибудь рейс? И желательно такой, чтобы начальство мое ни о чем не просекло.