Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон - [69]

Характерно, что законодатель ограничивает круг лиц, имеющих право применять смертельную физическую силу при задержании.

Так, в § 35.30 специально оговаривается, что человек, привлеченный служащим полиции для оказания ему помощи, а также частное лицо по своей собственной инициативе могут для производства ареста или предотвращения побега из-под стражи применять физическую силу, за исключением смертельной физической силы.

Применение последней возможно лишь в случаях, специально указанных в законе. К ним относятся:

– производство ареста лица, совершившего тяжкое убийство, простое убийство, ограбление, насильственное половое сношение, и которое вот-вот совершит побег с места преступления; или

– защита самого себя или третьего лица от того, что, как он разумно полагает, представляет собой применение или нависшую угрозу применения смертельной физической силы.

При этом последнее из условий, на наш взгляд, аналогично правилам о причинении вреда в состоянии необходимой обороны.

Вопрос о правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, всегда был актуален для отечественного правоприменителя. Однако на протяжении долгих лет он не получал своего четкого законодательного закрепления.

Первые упоминания о данном правовом институте мы находим еще в Русской Правде. Позднее Воинский Артикул Петра I прямо указал на возможность применения силы к задерживаемому вплоть до причинения смерти. Однако при этом были четко определены условия правомерности причинения вреда. Во-первых, преступление должно было совершаться ночью, и, во-вторых, должны были отсутствовать иные возможности к задержанию преступника.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. прямо не предусматривало освобождение от уголовной ответственности в связи с причинением вреда при задержании преступника. Однако фактически допускалось применение силы при задержании лица, совершившего любое преступление.

В советское время законодатель не уделил должного внимания данному институту. Лишь в УК РСФСР 1922 г. существовали два привилегированных состава: убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер (ст. 145) и причинение ему при тех же обстоятельствах тяжкого телесного повреждения (ст. 152).

В последующих законодательных актах вопрос о правомерности причинения вреда при задержании, а также о превышении необходимых мер не регламентировался. Этот пробел пытался восполнить Пленум Верховного Суда в своем постановлении от 4 декабря 1969 г. В нем он указал, что действия граждан по задержанию преступника в целях пресечения его преступного посягательства или предпринятые непосредственно после посягательства для доставления преступника в соответствующие органы власти должны рассматриваться судами как совершенные в состоянии необходимой обороны. По сути имела место аналогия, применение которой в уголовном праве недопустимо.

Уголовный кодекс РФ 1996 г. впервые указал на условия правомерного задержания преступника и признаки превышения мер такого задержания.

Однако сложность конструкции состава, отсутствие четкой терминологии, необходимых научных рекомендаций и разъяснений Пленума Верховного Суда по сей день порождают множество судебно-следственных ошибок.

Лица, производящие задержание, порой оказываются в весьма невыгодном положении. По нашим данным, лично пострадали от преступника 32 %; около 12 % привлечены к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 108 или 114 УК РФ. Сложилась ситуация, когда лицо, предпринявшее все возможные меры для задержания преступника и пресечения совершения новых преступлений, не только ничего не приобретает, но зачастую ставит себя в невыгодное положение и вынуждено доказывать свою правоту.

Прежде чем перейти к подробному анализу оснований и условий задержания, необходимо определиться с тем, кому же конкретно задерживающий причиняет вред.

Так, ранее ч. 3 ст. 15 УК 1960 г. признавала правомерными действия, совершенные с целью задержания преступника, а соразмерным – вред, если он соответствовал опасности посягательства и обстановке задержания преступника.

Действующий УК 1996 г. указывает на лицо, совершившее преступление. Но ни прежняя, ни тем более нынешняя законодательные формулировки не вносят ясности в вопрос: «Возможно ли применение мер, необходимых для задержания, к лицу, совершившему объективно общественно опасное посягательство, не являющееся преступлением?».

Ю. В. Баулин отвечает на данный вопрос отрицательно[429]. С ним соглашается И. Р. Сичинава, по мнению которой, «правовым основанием задержания преступника является очевидное преступление, т. е. такое известное гражданину в качестве запрещенного уголовным законом общественно опасное деяние, которое на основе достоверной информации о содеянном оценивается им как бесспорно преступное, явное, очевидное»[430].

И. С. Тишкевич, напротив, считает, что «деяние задерживаемого хотя бы по внешним признакам должно восприниматься задерживающим как преступление»[431]. С данной позицией трудно не согласиться.

Действительно, при задержании лицо, как правило, принимает решение мгновенно. У него нет времени обдумать ситуацию, а уж тем более на юридическом уровне установить, каков характер правонарушения, действовало ли лицо виновно, достигло ли определенного возраста, было ли вменяемым и т. д. На стадии следствия эти вопросы требуют тщательного и длительного рассмотрения. От лица же, производящего задержание, УК РФ требует быстрого их разрешения. Законодатель, видимо, не согласен с нашей позицией, коль он указывает, что вред при задержании может причиняться лицу, совершившему