Отрезанный - [113]

Фон Аппен посмотрел на каждого и добавил:

– Вы все будете работать в одной команде. Линда! Вы талантливый человек, особенно по части графики, и можете взять на себя маркетинг. А то, что у вас критический взгляд на данный вопрос, так это хорошо. Это только создает дополнительные предпосылки успеха.

Ингольф еще раз посмотрел на присутствующих и, обращаясь уже к Мюллеру, ободряюще кивнул ему:

– А у вас, Эндер, явные организационные способности, и вы могли бы взять на себя сбыт.

– Я? – искренне удивился Мюллер. – Но как? Ведь выше коменданта по службе мне подниматься не доводилось, и будь моя воля, я с удовольствием променял бы эту работу на карьеру в комедийном шоу.

– Хорошо, это просто означает, что вы все в настоящее время профессионально друг с другом не связаны. Да и вы, профессор, судя по всему, сейчас в отпуске, – заявил Ингольф.

– Да, это можно назвать и так.

– Соглашайтесь и отбросьте сомнения. Только за счет гарантийного бонуса, который вы получите в начале года, каждый из вас сможет легко направить свой личный «порше» в дерево.

При этих словах заулыбался даже Херцфельд. Ему было известно, что до настоящего момента Ингольф так и не сообщил в страховую компанию об аварии, в результате которой его «Порше Кайен Турбо-С» полностью вышел из строя.

– Почему бы вам не рассказать нам всю правду, фон Аппен? Четыреста миллионов прибыли! Мы – идеальная команда! Что за чушь вы несете? – фыркнула Линда и смахнула волосы со своего покрытого шрамами лба. – Есть только одна причина, по которой вы всех нас здесь созвали. И вовсе не потому, что мы такие замечательные эксперты. – Она на мгновение запнулась, затем указала рукой на Херцфельда и добавила: – Ну, может быть, за исключением его.

– И какова, по-вашему, причина? – спросил Ингольф.

– А причина в том, что мы нашли похищенную девушку и остановили серийного убийцу. Мы – находка для журналистов, которые еще целый год будут обсасывать в средствах массовой информации этот случай. И вы нуждаетесь в нас для рекламы своего детища.

– А если и так, то что это меняет? – улыбнулся Ингольф.

– Если это так на самом деле, то вы – полный идиот! – заметил Херцфельд. – Разве вы забыли, что я отпущен под залог? Через полгода начнется процесс, где меня будут судить за умышленное убийство.

– Вот тогда и вступит в игру доктор Торбен Анзорге, – широко улыбнулся Ингольф.

В этот момент человек в галстуке, сидевший рядом с Эндером, поправил лацкан пиджака, откашлялся и с самодовольным видом посмотрел на присутствующих.

– Доктор Анзорге является одним из лучших адвокатов по уголовным делам в нашей стране, – заявил фон Аппен. – Уверен, что он сможет помочь в самой сложной ситуации.

При этих словах адвокат самодовольно закивал.

– Это правда? – обратился к нему Херцфельд. – Вы думаете, что вам удастся спасти меня от тюрьмы?

– Ну, это будет нелегко, – ответил Анзорге, голос у которого оказался на удивление писклявым. – Но если есть способ, то мы его найдем.

«Мы? – подумал про себя Пауль. – Этот воображала говорит о себе во множественном числе?»

– В конце концов, – продолжил между тем адвокат, – вы ведь убили не лауреата Нобелевской премии мира, а маньяка Яна Задлера.

– Ну, тогда все в порядке, – язвительно заметил Херцфельд. – Только у меня есть один вопрос.

– Какой же? – спросил Анзорге, у которого от нетерпения стало дергаться правое веко.

– За годы вашей практики в качестве адвоката по уголовным делам вы хоть раз защищали человека, чья вина несомненна?

Анзорге несколько помедлил с ответом, чем и воспользовалась Линда, заявив:

– Он защищает моего брата, пытавшегося избавить меня от преследователя. Намерения Клеменса были благородными, чего нельзя сказать об избранных им методах. Он, конечно, виновен, как и его друг Сандро, который, чтобы убрать Дэнни, в качестве инструмента использовал несовершеннолетнюю девушку.

Херцфельд понимающе кивнул, так как читал в газетах о тринадцатилетней Фионе и о тех проблемах, которые возникли в их «правовом государстве» с привлечением ее к ответственности.

– И все же ваш брат заслуживает защиты системы, – нашелся Анзорге. – Ведь одним из главнейших завоеваний нашего общества, записанных в Конституции, является благородный принцип предоставления каждому человеку наилучшей защиты.

– Прекрасно, – заметил Херцфельд. – Скажите, а среди всех этих виновных людей, которые, по вашему мнению, нуждаются в защите, были насильники или убийцы детей?

– Так сразу ответить не могу, сначала нужно посмотреть в моих документах…

– Смелее, доктор Анзорге! Лучший защитник по уголовным делам Германии должен обладать хорошей памятью. Вспомните, приходилось ли вам хоть раз выступать в роли адвоката на процессе по делу изнасилования ребенка или жестокого обращения с детьми?

– Думаю, что да. Но в этих случаях нам, естественно, не удавалось добиться оправдательного приговора, если только…

– Не выплывала правда о подделке улик, и защита не строилась на этом, – перебил его Херцфельд. – Мне это известно.

Профессор говорил совершенно спокойно, вовсе не собираясь осуждать Анзорге. В его голосе не чувствовалось ни малейшей нотки отвращения. Пауль и сам когда-то исходил из этого понимания. До похищения дочери. Он старался соблюдать правила игры и действовать в рамках системы, рассчитывая на то, что судьи сами смогут во всем разобраться и правильно оценить имеющиеся факты. И к чему это привело? А привело это к тому, что Задлер получил смехотворный срок и вскоре снова оказался на свободе, ввергнув в пучину несчастья и полностью уничтожив еще одну семью. В результате погибло много людей.