Отравление в Уичфорде - [25]

— Итак, к даме по фамилии Сондерсон! — сказал Шерингэме, слегка вздрогнув и отворачиваясь от дома.

Глава 9 Разговор с не настоящей леди

Миссис Сондерсон оказалась хрупкой, очень невысокой, почти крохотной особой двадцати шести, двадцати семи лет, черноволосой, с огромными карими глазами. Вид у нее был беспомощный и взывающий к защите. Роджер распознал этот женский тип в ту же минуту, как она отворила дверь своей гостиной, и возликовал. Он был совершенно уверен, что сумеет очаровать миссис Сондерсон и тем самым вытянуть из нее всю информацию, которой она располагает.

— Мисс Пьюрфой, — сказала она тихим, тоненьким голоском, — как поживаете? До чего же любезно с вашей стороны заглянуть ко мне.

— Это вы ужасно добры, миссис Сондерсон, что согласились нас принять, поспешно возразила Шейла. — Разрешите представить вам мистера Шерингэма.

— Мистер Роджер Шерингэме, — восторженно прожурчала дама, вперяя в Роджера взгляд. — Какая неожиданная радость!

— Благодарю за столь добрые слова, миссис Сондерсон, — весело ответил Роджер, пожимая даме руку. Он очень, очень нежно пожал маленькие пальчики, и ответное пожатие было тоже очень, очень нежным. Роджер мысленно улыбнулся, теперь он был абсолютно уверен. что избрал правильную тактику…

— Пожалуйста, будьте добры, присядьте, — умоляющим тоном проворковала миссис Сондерсон.

— Вы меня, пожалуйста, извините, — торопливо вставила Шейла, — к сожалению, я должна бежать, а вот мистер Шерингэме хотел бы остаться и побеседовать с вами, если позволите, так что не стану вам мешать.

— Если вы, конечно, будете настолько добры, — промурлыкал Роджер, глядя на миссис Сондерсон с восхищением, которое было почти неприлично в своей недвусмысленной откровенности.

— Добра? — спросила дама, скромно опуская глаза в ответ на пылкий роджеровский взгляд. — Это вы проявляете чрезвычайную доброту, мистер Шерингэме.

— Ну тогда я ухожу, — заявила Шейла, наблюдавшая за сценой с нескрываемым любопытством, и, по правде говоря, ей уже не очень хотелось уходить.

Однако Роджер ничем не поощрил этого нежелания.

— Очень хорошо, Шейла! — сказал он и услужливо открыл перед ней дверь, но при этом быстро ей подмигнул, когда она выходила, словно желая сказать: "Ну, каково я разыграл эту маленькую сценку?"

Шейла подмигнула в ответ, но вряд ли сама поняла, зачем это делает, и первое, что она с обескураживающей откровенностью сказала Алеку, выйдя из дома, было:

— Ну, одному Богу известно, что там сейчас происходит! Эта ужасная женщина уже держит его за руку, а Роджер сиди г рядом, и лицо у него — как у беременной кошки, которая сейчас вот-вот разродится.

Слова эти, несомненно, были красноречивой данью таланту Роджера скрывать свои истинные чувства, но они бы наполнили его душу грустью, если бы он мог их слышать. Да, Роджер был коварным мужчиной. Он знал, что с дамами, подобными миссис Сондерсон, бесполезно избирать прямые пути для достижения цели. Самое важное, что было в жизни миссис Сондерсон, — сама миссис Сондерсон. Все остальное представляло для нее чисто абстрактный интерес и лишь в той мере, как это соотносилось с ее собственным главным жизненным интересом. И Роджер понимал: если он хочет получить от нее какие-то более или менее потаенные сведения о деле Бентли, то необходимо внушить ей, что его интересует совершенно исключительно та роль, которую сыграла в этом деле сама миссис Сондерсон, и те чувства, которые ей пришлось в связи с этим испытать, а также то, каким образом её собственная индивидуальность повлияла на весь ход событий. Однако, чтобы расположить миссис Сондерсон к откровенности на сей счет, необходимо было провести немалую подготовительную работу. Впрочем, у Роджера был девиз: "Если делать, то делать добросовестно".

Он ухитрился постепенно продвинуться вместе с хозяйкой дома к мягкому дивану, который стоял у стены рядом с камином. Но, надо признать, большого хитроумия с его стороны это маневрирование не потребовало.

— Вы чрезвычайно добры, что позволили мне посетить вас, миссис Сондерсон, — начал наступление Роджер.

Леди устремила на него томный взгляд. На ней было легкое, облегающее одеяние из черного жоржета, и, надо признаться, выглядела она безусловно привлекательно. Столь же несомненно было и её желание нравиться.

— О, мистер Шерингэме, — сказала она, — если бы вы только знали, как я обожаю ваши книги!

"Это хорошо, — подумал Роджер, — но все-гаки интересно узнать, прочла ли она хоть одну!" А вслух воскликнул:

— Вам они действительно правятся? Как чудесно! — И в тоне, каким он это сказал, сквозила пылкая убежденность, что, значит, он не напрасно живет на свете и пишет.

— Вот, например, Памела в вашей повой книжке — я еще подумала, какой это удивительный образ. Как чудно вы понимаете женщин, мистер Шерингэме! Вы просто глядите нам в самую душу!

"Это верно, — опять подумал Роджер, — и особенно хорошо я разбираюсь в гадких, пустых и грязных душонках". Но вслух он сказал:

— Какая вы восхитительная, благодарная читательница. Да, должен признать, что женщины меня очень привлекают — некоторые женщины, конечно.

А выражение его лица ясно говорило: "И среди них вы, мэм, безусловно на первом месте".