Отпуск с папой - [32]

– Калли, не сейчас. После поговорим.

Доротея подошла к нам и с любопытством спросила:

– Что там с любовными делами Калли?

– Вот видишь! – Отец был так возмущен, что даже вскочил. – Можно хоть чуточку соблюдать приличия? Ничего, Доротея, нет у Калли никаких любовных дел, ему семьдесят четыре. Ну что, поехали дальше?

Доротея окинула взглядом помещение.

– Надеюсь. Ты еще даже не закончил с малярным скотчем. Нужно завершить вот этот угол. Калли, Кристина, начинайте с задней стенки. Ведра с краской уже там.

Отец снова сел и стал отдирать с пальцев скотч.

– Так противно липнет. Я больше не хочу. А вы могли бы и постараться. Если аккуратно красить, не обязательно заклеивать все подряд.

– Хайнц, ты прогнал мальчишек и теперь как миленький будешь клеить. Больше никаких дискуссий. Я поехала встречать Нильса с парома. Удачи вам!

Хайнц выждал, пока она уйдет.

– Кристина! Тон твоей подруги Доротеи мне не нравится. Она разговаривает со мной так, будто я ее лакей.

– Папа, тебе надо было раньше…

– Знаете что… – Он размахнулся и швырнул катушку с лентой через всю комнату. – Да пошли вы все… Пойду схожу за газетой. Вот так. И не смейте меня удерживать!

Он ушел, хлопнув дверью. А Онно, слегка покачиваясь, стоял на лестнице и тер руку в том месте, куда ему угодил скотч.

– Черт, что это с ним такое?

– Понятия не имею.

Калли был, похоже, в отчаянии.

– Я же ничего не сказал… Я же не знал, что у него такое плохое настроение… И что мне теперь делать?

– Красить, Калли. Папа как-нибудь успокоится. Маме сегодня оперируют колено, поэтому, наверное, он так настроен.

Онно слез с лестницы.

– От этого ведь не умирают? Да и страховка все оплатит, верно? Включу-ка я музыку.

Он начал искать волну на переносном радиоприемнике. Как только Карел Готт запел о бабушке, Онно, насвистывая, снова полез к своему потолочному светильнику. Калли поднял катушку с лентой.

– Знаешь, наверное, я сначала доклею до конца. У некоторых людей бывает аллергия на эту штуку.

– У папы нет никакой аллергии, он просто упертый.

– Не важно. Я быстро сделаю, а он потом займется чем-нибудь другим. Здесь полно работы.

Папе сошло с рук даже его отвратительное настроение, и этого я понять не могла. Я подошла к стене, испытывая непреодолимое желание биться об нее головой. Но от этого ничего бы не изменилось, поэтому я сняла крышку с ведра и решительно опустила валик в темно-красную жижу.

Я справилась уже почти с половиной стены, Калли заклеил все лентой и прокрашивал края, когда распахнулась дверь и отец гробовым голосом возвестил:

– Еще и «Гамбург» проиграл, один – три, четыре желтые карточки, одна красная, и у Мехди разрыв связок. Какой отвратительный отпуск!

Калли сочувственно посмотрел на него:

– Мне очень жаль. Но придут времена и получше. А как сыграл «Дортмунд»? И «Вердер»?

– Понятия не имею. – Папа вновь уселся на перевернутый ящик. – О своих командах узнавайте сами.

Я сосредоточенно красила, не сомневаясь, что он наверняка знает все результаты. Прогулка на свежем воздухе не помогла.

– Кристина, никто не звонил?

– Нет.

– Но уже почти полдень.

– И тем не менее никто не звонил.

Я посмотрела в окно и увидела, как на парковку въезжает машина Доротеи.

– Вон идут наша хозяйка с дизайнером, так что лучше встань. А то он подумает, что ты с самого утра так и сидишь на этом месте.

– Ерунда. Этот хиппи мне все равно ничего не скажет.

Он все же подскочил с ящика и сунулся в окно именно в тот момент, когда Нильс целовал Доротею. У Хайнца перехватило дыхание.

– Это что такое? Ты видела? Калли, Онно, этот Нильс клеится к Доротее! Какая распущенность, не могу поверить. Кристина, сделай же что-нибудь!

– Папа, прошу тебя, не позорься.

– Хайнц, они же молодые. – Онно спустился на две ступеньки, чтобы выглянуть в окно. Калли встал на цыпочки.

– Они отлично подходят друг другу, он блондинистый, а она темненькая.

Папа отступил на шаг и прикрикнул на них:

– Да не пяльтесь вы так! Любопытничаете, как бабы, ужасно. А здесь полно работы. – Он схватил шуруповерт Онно и на секунду включил его. Шуруповерт взревел. – Ну, что еще нужно прикрутить?

Доротея открыла дверь, пропуская Нильса, руки которого были заняты пакетами и коробками.

– Пора перекусить! О, вы хорошо потрудились. – Он осторожно поставил коробки и огляделся. – А где Ян и Ларс?

– Это, мой милый, я потом тебе объясню, – сказала Доротея, проходя мимо Нильса. – А вы и правда продвинулись. И все заклеено. Видишь, Хайнц, получилось же.

Калли сосредоточился на носках своих ботинок, а папа ответил на взгляд Доротеи:

– Только не рассказывай мне, что вышло, а что нет. Или что положено. Я работаю, моя репутация в порядке.

– Папа, пожалуйста!

Доротея переводила непонимающий взгляд с меня на папу.

– Я что-то пропустила?

Папа, держа шуруповерт Онно, как пистолет, включил его, и тот с ревом засверлил воздух.

– Так куда собачить планки?

– Папа, выключи эту штуку.

Я скептически наблюдала, как мой пребывающий не в самом хорошем настроении отец размахивает шуруповертом.

– Отстань, – буркнул он в ответ.

Потом сделал шаг назад и налетел на лестницу. Онно потерял равновесие, в последний момент ухватился за папино плечо, папа уцепился за перекладину, шуруповерт упал и моментально умолк. Развалившись на три части.