Отправляемся в полдень - [51]

– А ведь и правда, – испугано говорю я.

Рельсы тянутся до самого горизонта, а когда закат или рассвет – пламя разливается по всей линии, где небо касается земли.

Он смеётся – светло и добро:

– Ну и дурёха же ты, Айринн! Это просто оптическая иллюзия.

Я дуюсь, тогда он сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Утыкаюсь в его жилет, пахнущий приятно, пряно и терпко, сжимаю красивую ткань и бормочу:

– Забери меня! Увези!

Он наклоняется, целует в макушку и уходит…

Тает…

Тяну руку.

За ним, к нему.

И падаю вновь.

Чтобы проснуться.

Сижу на полу, в пене нижних юбок, растерянная и растрёпанная, и девочки смеются, глядя на меня. И даже госпожа Веллингтон, всегда такая чопорная, фыркает в надушенный платок.

Только мне невесело, в душе воет северный ветер потери.

«Если я буду падать, ты подхватишь?»

«Конечно», – говорил он. Жмурился как сытый кот и не вынимал рук из карманов.

Но я упрямо верила словам. Ведь он говорил, что «Харон» однажды приедет за нами, и мы умчимся до самого солнца и не сгорим…

Её тоска или моя? Чьи это воспоминания? Вряд ли Айринн знала Бэзила. Значит… А значит всё плохо – наши личности сливаются И что будет, если смешаются совсем? Чья жизнь останется в приоритете?

Пока забираюсь обратно на место, отшучиваясь, что вот так нелепо заснула, мысли проносятся в голове со скоростью экспресса. Меня потряхивает, обхватываю себя за плечи и бормочу: всё хорошо. Главное, уверить в этом себя. Мне нужна уверенность.

Больше не засыпаю. Страшусь снов.

Подпираю подборок и смотрю в окно. Звёзды падают реже. За окнами мелькают поля и деревни. Ночь нисходит ласковой кошкой, сворачивается клубком посреди Страны Пяти Лепестков, обвивает хвостом сновидений её губернии. Лучшая смерть – во сне, когда хорошо и не больно. Добрые боги этого мира дарят ему нежную смерть.

Тормозим резко, девочки ойкают и вылетают из кресел. Эти малышки уже привыкли получать тычки от судьбы, поэтому даже не плачут. Лишь Зоя трёт глазёнки кулачком, но тут же, встретившись со мной взглядом, успокаивается и улыбается мне.

Дверь распахивается, и вместе с тьмой и прохладой, в салон врывается резкий низкий голос инспектора-дракона:

– По одной на выход!

Девочки слушаются беспрекословно. А я только собираюсь возмутиться, как замыкающая нашу колонну госпожа Веллингтон толкает меня вперёд. Прямо в зев темноты. Однажды ужк падала в бездну, ощущения были не из приятных.

Сейчас не лучше: меня ловят, обхватывают за талию и ставят рядом, как будто я – безвольная безгласная кукла.

К тому же визави без зазрения совести считывает меня, морщится и говорит холодно, свысока, как… дуре:

– Молчите, Айринн. Это в ваших интересах.

И тут же переключается на девочек:

– Юные леди, сейчас вы в сопровождении вот этих джентльменов, – кивает на шофёра и кочегара, – отправитесь в ночлежный дом. Места здесь неспокойные и особенно опасные для детей и женщин. Поэтому вы, юные леди, держитесь поближе к вашим сопровождающим, а вы, госпожа Веллингтон не отставайте от нас.

Обо мне – ни слова! Только по-хозяйски обнимает за талию и с презрительной ухмылочкой игнорирует мои испепеляющие взгляды, как и попытки сбросить его руку. Лишь сильнее сжимает.

– Не дёргайтесь, – цыкает, наконец. – Не хочу вас наказывать. А придётся, если не подчинитесь.

Мне тоже не хочется по новой испытать очищающий огонь салигияра, поэтому смиряюсь и дальше уже ненавижу молча.

Улицы, по которым мы идём, темны, мрачны и всюду чудятся тени неведомых чудовищ, их дыхание. Взгляды, которые буквально продирают по коже. Обстановка та ещё! Вскоре я уже сама чуть ли не висну на Бэзиле, к вящему удовольствию последнего.

Ночлежный дом насупленным бирюком притулился в конце улицы. И сейчас недобро глядел на нас тусклыми оконцами из-под нависшей крыши. Бэзил пропускает меня и Веллингтон вперёд, входит за нами и прикрывает дверь.

Там уже и наши рыжие водители омнибуса: набычились, девочек прикрывают.

А за столами, что заполняют довольно-таки обширный зал, пялятся на нас и щерятся местные отморозки всех мастей. Буквально раздевают глазами. Юркаю за Бэзила. В ушах бахает сердце, перекрывая остальные звуки.

Но голос его, чёткий, окрепший, будто усиленный, пробивается через этот шум:

– Крон и Трон уводите женщин в комнаты.

– Да, господин инспектор.

И они торопят нас, направляют к лестнице.

А с меня мигом слетают ненависть и спесь, потому что он там остаётся один против оголодавшей разъярённой толпы.

Обернувшись, замечаю, как меж тонких пальцев проскальзывает огненная змея плётки, слышу:

– Luxuria¹⁰, грех седьмой, вызываю тебя!

…понимаю, что он выиграет, ведь он прав, но обещаю себе молиться за него.

Нет, к чёрту молитвы! Поцелую! Точно! Решено!

И впервые за всё время в этом мире мне становится хорошо. Потому что любовь и забота о другом всегда приносят свет.

Место боя покидаю спокойно. Буду ждать его наверху, успокаивать девочек, пока он внизу сражается за нас.

Комната больше похожа на дортуар. Наши рыжие стражи остаются у дверей, а девочки, впорхнув, рассаживаются на ближайшие кровати. Мне не сидится, мечусь, как тигр в клетке, сердце не на месте.

А госпожа Веллингтон, приобняв за плечи Лэсси, и устроив у себя на коленях Зою и Тинку, насупленная Кэлл напротив них залезает с ногами, упирается подбородком в колени.