Отморозки: Новый эталон - [26]

– Глеб, я, похоже, не вовремя?

– Все нормально, – Львов сделал приглашающий жест. – Проходите, Коба, присаживайтесь.

Сашенька к тому времени уже успела соскочить с колен Глеба и теперь внимательно разглядывала вошедшего.

– Это что, Сталин? – прошептала она в самое ухо Львова.

– Ну да…

– Тот самый?!

– А что, их разве несколько было? Не знал, – улыбнулся Глеб и повернулся к Сталину. – Коба, познакомьтесь. Это – Александра Хаке, дочь генерала и художника Бильдерлинга[48]. Она – наша дивизионная медицина, светило в области полевой хирургии и терапии.

– Очень приятно, – наклонил голову Сталин. – Приятно и удивительно: такая молодая, а уже – светило…

Саше очень понравился его голос: чуть глуховатый со странным акцентом, совершенно не похожим на тот, которым наделяют рассказчики анекдотов про грузин. Да и сам Сталин оказался очень симпатичным: улыбчивый, с хорошим и умным лицом. Она кивнула в ответ:

– И мне очень приятно. Глеб много рассказывал о вас, Иосиф Виссарионович, но я себе представляла вас совсем другим…

– Каким? – быстро переспросил Сталин.

– Ну… – задумалась Александра. – Вы казались мне каким-то… Нереальным, что ли… Такой, знаете, человек-машина, у которого все подчинено одному – достижению цели. А вы улыбаетесь, симпатичный и вообще…

Глеб удивился: Сталину явно нравилось то, что говорила Александра. За время совместной поездки он успел неплохо изучить будущего вождя и теперь видел, что тот доволен и поглядывает на девушку с интересом. «Господи, – подумал Глеб, – нам еще только романа между Сталиным и девчонкой из двадцать первого века не хватало. Шо деется, шо деется…»

– А вот это – цесаревич Алексей, попутно – воспитанник нашей дивизии, – продолжил он представлять присутствующих. – Леша, познакомься.

– Ефрейтор Георгиевской дивизии Алексей Романов! – щелкнул каблуками хромовых сапожек мальчик.

От этого движения у него на груди колыхнулась серебряная медаль[49]. Сталин посмотрел на юного наследника престола с легкой улыбкой:

– Джугашвили, Иосиф Виссарионович, – он опять наклонил голову. – Грабитель банков, революционер, подпольщик…

– Настоящий? – округлил глаза Алексей. Если бы не его воспитание, мальчик наверняка бы попробовал пощупать Сталина, чтобы убедиться в его существовании на самом деле.

– Настоящий, – кивнул Сталин. – Вот только что убежал из ссылки в Туруханском крае и приехал сюда. Хотя правильнее будет сказать, что генерал-майор Львов меня выкрал из ссылки и привез в Тосно.

– А-а-а… – разочарованно протянул Алексей. – Так вас дядя Глеб привез? Ну, значит, вы – ненастоящий грабитель.

– Почему это ты так решил? – удивился Сталин.

– Дядя Глеб и Борис Владимирович просто так никого в дивизию не привезут, – уверенно заявил мальчик. – А бандитов они сами не любят, и если куда и отвозят, так только на погост…

Сталин посмотрел на цесаревича, потом перевел взгляд на смущенного Глеба и рассмеялся. Хохотал он так весело и заразительно, что все остальные невольно присоединились к нему.

– Ну, а в то, что я – революционер, веришь? – спросил Сталин отсмеявшись.

– Верю, – все еще подхихикивая, ответил Алексей. – Так у нас тут таких много. Мы почти всей дивизией – большевики!

Иосиф Виссарионович принялся расспрашивать мальчика о революционерах и был несказанно удивлен его разумными и точными ответами. Оказалось, что цесаревич знаком с работами Маркса, Ленина да несколько статей самого Сталина тоже читал. Пусть не целиком, но читал и даже понял.

– Ну, Глеб, – покачал головой Сталин, когда Александра ушла и увела с собой Алексея. – Всякого я мог ожидать после ваших рассказов, но такого…

– Это вы, товарищ Сталин, еще с офицерами не беседовали, – усмехнулся в ответ Глеб. – Они, я вам доложу – готовый боевой отряд партии…

Анненков в это время беседовал с Крастынем[50]. Начальник тыла дивизии в который раз просился перевести его с этой должности в боевую часть, пусть хоть и с понижением в должности.

– Борис Владимирович, голубчик, атаман, явите божескую милость! Ну, я уже и так что ни день – к врачам нашим бегу успокоительное принимать, – объяснял Иван Иванович, энергично рубя воздух руками. – С нашими орлами поговоришь – удивляешься: почему мы еще не в Берлине? А с этими «героями тыла» встретишься – поражаешься: как это немцы еще до Волги не дошли?

– Иван Иванович, если вам кажется, что мы с этими «новыми людьми»[51] не сталкивались, то вы заблуждаетесь, – хмыкнул Анненков. – Не забыли историю с военным казначейством? Да и мне, как командиру дивизии, приходится частенько сталкиваться с этой человеческой накипью…

– Борис Владимирович, да когда б «частенько» – это бы я и жаловаться не стал. Но каждый божий день да по многу раз – ей-ей так и тянет за пистолет схватиться!

– Ну-ну, Иван Иванович… – Анненков покачал головой. – У меня создается ощущение, что на вас плохо влияет генерал-майор Львов. Неужели так необходимо хвататься за пистолет? А добрым словом и крепким кулаком убедить не получится?

Не то, чтобы полковник Рябинин был не в курсе того, как воруют интенданты и прочие снабженцы, – насмотрелся, слава богу, в современной ему России. Не то, чтобы он не знал о продажности чиновников – там же того же навидался. Да еще и до такой степени, что ой-ей-ей! И ему тоже частенько, общаясь вынужденно с каким-нибудь ублюдком из службы снабжения или штабной гнидой, хотелось выколотить из такой твари все дерьмо вместе с зубами, фрагментами легких, печени и частями скелета. Но он всегда умел держать себя в руках…