Отложенное убийство - [55]

Мартен Герр частенько вспоминал покинутое житье-бытье, перечислял детишек, соседей, воскрешал бытовые мелочи, каждая из которых грела душу в условиях военных невзгод… Незадолго до конца срока службы он был тяжело ранен и остался лежать на поле сражения. Тогда похожий на него проходимец, который в мирной жизни не приобрел ни хозяйства, ни жены, ни детей, решил занять его место, полагая своего собрата мертвым. Но он просчитался! Мартен Герр вернулся, чтобы изобличить его.

Но и предшественник не сдавался, заявляя, что этот бродяга все придумал.

Крестьяне семнадцатого века при виде двух до безумия похожих людей заподозрили, скорее всего, козни дьявольские. Но если, по их представлениям, дьявол в присутствии человека, чей облик он принял, должен был испариться, испустив на прощание дух горящей серы, то двое отставных солдат остались на месте. «Я — Мартен Герр!» — утверждал один. «Нет, я — Мартен Герр!» — возражал второй. Разумеется, эти двое выглядели не близнецами, но жена, никогда не забывавшая лицо мужа в молодости, признала, что каждый из них представлял, по-современному выражаясь, вариант одного и того же лица, каким оно могло стать спустя пятнадцать лет.

За разрешением спорного вопроса обратились в суд. Судьи были так же поражены, как близкие Мартена Герра. Путем хитроумных расспросов им все-таки удалось установить истину и признать, что второй Мартен Герр является настоящим Мартеном Герром. Какое наказание постигло самозванца, не так уж важно. Важно чувство растерянности и недоумения, которое охватывает людей при столкновении с вещами, в которые почти невозможно поверить и которые, однако же, изредка попадаются на этом свете.

… — Так ты хочешь сказать, Галя, что место Михайлова занял очень похожий на него человек?

— Я не нахожу другого объяснения, — рассудительно произнесла Галя. — Он не помнил подробностей нашего общего прошлого. Он начисто забыл все стихи. У него примитивная речь, какие-то грубые уголовные интонации… Люди меняются, но все-таки не настолько! В отличие от Михайлова он раньше не носил бороду и сейчас ее отращивает. Зная, что он с трудом может выдать себя за настоящего Михайлова, он старается реже появляться на людях и открыл мне калитку только потому, что я сказала, что мы не виделись семь лет… Точь-в-точь как с женой Мартена Герра! Открыл еще и потому, что до этого видел меня у своего забора и боялся вызвать подозрения тем, что он дома, но почему-то не хочет меня впускать. Но когда я очутилась внутри дома, он… ведь я чудом спаслась! Он подумал, что для безопасности меня нужно убить. Меня спасла только Жанна. Сначала я проговорилась, что она видела, как я вхожу в калитку, потом она меня позвала… Вячеслав Иванович, вы мне, должно быть, не верите?

Генерал Грязнов крепко подумал, прежде чем ответить.

— Как ни дико это звучит, Романова, я тебе верю. Нет, не то что верю: уж очень убедительно ты все это выстроила. Давай-ка пойдем и сообщим нашу дичь Саньке… то есть Сан Борисычу Турецкому. Пусть скажет, что муровцам чертики мерещатся.

20 февраля, 00.05. Денис Грязнов

В растрепанных чувствах, с волосами, стоящими дыбом, Макс вернулся в свой гостиничный номер, который показался ему тем самым домом, который способен называться крепостью. По сравнению с домом Барсуковых это уютное пристанище! Ему все еще было приятно, но на дне этой приятности плавало нечто стыдное. Он выполнил задание, правда? Он добыл сведения. Но… Но! Но? Но его очень устроило бы, если бы никто его ни о чем не спрашивал. Он сам рассказал бы о Белле, о Маргарите, о драгоценностях, о еврейских белорусских садовниках, о чем угодно, только не о том, чем они занимались с платиновой блондинкой Зоей. Это представлялось ему предельно интимным — приложение к половому акту, которое интимнее, чем обычный половой акт. Так ведь не утаишь! Сослуживцы, особенно директор, будут расспрашивать, придется признаться… Да вот уже и Денис Грязнов. Легок на помине. Горит желанием узнать, что раздобыл Макс и чем все кончилось.

— Молодец, Максуха! — выслушав очерк диалога с Геннадием, хлопнул Денис компьютерщика по плечу. — А ты еще прибеднялся: «Не буду, не могу, не справлюсь…» Отлично справился. Теперь мы по следу этих Маргариты и Беллы пустим Агеева. Да, если позволишь, хотелось бы уточнить: как у тебя с Зоей?

Ну вот, началось! То, чего он боялся!

— Максик, — настаивал Денис, — мы оба мужчины, посторонних ушей здесь не наблюдаю. Я не настаиваю на подробностях. Просто скажи: трахнул ты ее или нет?

— Хуже! — вырвалось у Макса, и он поперхнулся и заслонил ладонью рот, хотя уже понял, что пропал — пропал со всеми потрохами. Сказал «а», никуда не денешься, надо говорить и «б».

— Это как то есть хуже? — проняло даже ко всему привычного Дениса. — Убил? Расчленил?

— Ты чего? Ты думаешь, я до такой степени невменяемый?

— Ну а что же ты с ней сделал?

— Если тебе обязательно требуется отчет о сексуальной жизни твоего сотрудника, я ее отшлепал.

— Отшлепал? Как — отшлепал?

— Натурально, по голой попе. Как это, по-твоему, делается?

— А что она?

— Ей ужасно понравилось! Представляешь, хотела, чтоб я связал ее. Да еще так настойчиво требовала! Избалованная бабенка, не привыкла встречать отказ. Пришлось пообещать, что в следующий раз я непременно исполню это и другие ее желания. Уф, еле удрал!