Отложенная война - [159]

– Конечно, конечно. А ты, браток, пока присядь на траву. Что еще забрать? А то нам бы лучше здесь на открытом месте долго не маячить. Зачем немцев привлекать?

– У стрелка ящик есть с продуктами, НЗ, и ракетница в кобуре. А из пулемета без его турели не постреляешь – нет смысла снимать.

– Держи, – через минуту сказал сержант, соскакивая с крыла и протягивая бумажник вместе с фотографиями. В последний момент он задержал руку и пристально глянул на верхний снимок.

– Если не секрет, а это кто?

– Друзья, – пояснил Лебедев. – Соседи мои по дому. Свадебная фотография.

–А-а-а, – потянул Гороховский. – Понятно. Что-то мне вот этот парень кажется знакомым, – он показал на снимок толстым грязным пальцем.

– Этот? – вгляделся Сергей, – Это друг жениха. Свидетелем на свадьбе был. А что? Почему спрашиваешь?

– Да, – помялся Лева. – Кажется, мы с ним где-то виделись. Как его зовут?

– Не помню, – пожал плечами Сергей. – Знаю только, что он вместе с женихом шоферил на полуторке. А имя его забыл. Я с ним близко не был знаком. Видел пару раз. И все.

– Точно! – обрадовался Лева. – Шофер! Только уже за баранкой не полуторки, а броневика. Мы с этим хлопцем в Польше вместе повоевали. Во время Миролюбивого похода. Кто-то туда, может, и мирно зашел, а мне и этому рыжему повоевать довелось. Было дело. Рыжий он. Верно?

– Да. И веснушчатый. Веселый такой парень. Разбитной.

– Точно, – кивнул Лева, любуясь фотографией Коли Гурина. – Веселый. В двух боях я с его броневиком вместе участвовал. Нормально взаимодействовали.

– А жениха, сержант, ты нигде не встречал?

– Нет, – покачал круглой головой Лева, еще раз внимательно вглядываясь. – Я бы такого парнягу запомнил. Он, похоже, не меньше меня будет.

– Немного меньше, – успокоил своего спасителя Сергей. – Но тоже большой и сильный. И храбрый, – вспомнил он общение с Саней после ареста отца. А тебя, товарищ, как звать?

– Сержант Гороховский. Можно, просто Лева.

– А я младший лейтенант Лебедев. Но можно, просто Сергей.

– Извините, товарищ младший лейтенант, – слегка смутился Лева. – Под комбинезоном ваших погон не видно.

– Да, ладно, «просто Лева», – махнул рукой Сергей. – Не в строю. Мы с моим убитым товарищем тоже на ты были, хоть он и ефрейтор. Был.

– Хорошо, лейтенант, на ты, так на ты, пошли в лес – у нас там окопы отрыты. А товарищ твой пусть пока здесь полежит. Я команду дам – ему могилку выкопают – похороним.

– Пошли. А что у вас в лесу?

– Остатки гаубичной батареи. Разбитой. Орудия мы повредили и бросили. Сами еле ноги от немцев унесли, когда они нас с трех сторон атаковали. Бойцов у нас полсотни наберется, из них больше половины – из нестроевых. Командует младший лейтенант Доротов.

– Ясно. И что думаете делать?

– Черт его знает. Пока окопались в лесу и ждем. Может наши или румыны в наступление перейдут. Вы, то есть, ты ничего об этом не слышал?

– Нет, – покачал головой в расстегнутом кожаном шлемофоне Сергей, – не слышал. Мы полком на штурмовку вылетели. Результат сам видишь. А какие у командования планы – кто знает. Разговоры ходили, что, то ли Германия Румынии, то ли, наоборот, мы ей должны не сегодня, так завтра войну объявить. Чтобы все, как положено, было. Больше ничего не слышал.

– Да-а-а, – уважительно протянул Лева, – идя рядом. – Дали вы немцам изрядно. Мы с огромным удовлетворением наблюдали. Огонь. Взрывы. Пыль с дымом до небес… А то, понимаешь, прорвались они на фланге у нашей бригады, на стыке с румынами, и поперли, как вроде самые сильные. А тут вы налетели. Издали смотреть – прямо гордость за нашу советскую страну берет. Как вы их под орех разделали. И бомбами засыпали, и чего-то с огненными хвостами из под крыльев у каждого залпом вылетало и рвалось, и чуть ли не по головам у них прошлись трассирующими поливая… А наверху истребители, как я понимаю, наши с немецкими туда-сюда, как угорелые носятся. И крутятся друг вокруг дружки, крутятся и очередями так и сыплют. Как только вы, летчики, в такой свалке разбираетесь: где свой – где чужой? Так же и столкнуться можно, и своего по ошибке подбить.

– Учили нас хорошо, – скромно ответил Лебедев. – Натаскивали. Не жалели ни времени, ни топлива, ни машин, ни боеприпасов. А некоторые из наших летчиков и с боевым опытом. Успели поучаствовать в разных конфликтах.

– А ты не воевал?

– Первый боевой вылет.

– Вылет первый – и сбитый истребитель первый. Это ведь ты сбил?

– Я. Если честно, то совершенно случайно получилось. Он, можно сказать, сам на мои очереди напоролся. Я притормозил – а он проскочил вперед. Ну, я и нажал на обе гашетки. Сам не ожидал, что крыло ему буквально отрежу.

Они пришли к отрытым за деревьями замаскированным неглубоким окопам. Вернулись и остальные четверо красноармейцев, принеся с собой трофеи, отобранные у убитых: один ручной пулемет, две кобуры с парабеллумом и маленьким вальтером, гранаты на деревянных ручках, карабины, штыки в железных ножнах и подсумки с винтовочными патронами. Все, что было в загоревшемся «ханомаге», к их сожалению, уничтожил огонь. МГ-34 оказался лишь с одной практически расстрелянной лентой, и Леве пришлось поделиться своими запасами.