Отложенная война - [152]

Быстро рассмотрев пулемет, Лева понял, что разбираться с ним прямо сейчас – только время терять – еще на следующих немцев нарвется. Пулемет с одной стороны, а контейнер со сменными стволами и свой карабин с другой он надежно закрепил по бокам трофейного ранца; увеличив под свои габариты лямки, без особого труда вскинул громоздкую тяжеленную конструкцию за спину и уже не бегом, а вминающим землю солидным шагом, обходя кусты, направился по компасу на восток. Не желая еще раз неготовым к бою наткнуться на фашистов, Лева оттянул затвор висевшего на груди трофейного автомата и, не поднимая его в предохранительный выступ, держал палец возле спускового крючка.

Когда впереди сквозь деревья стало просматриваться свободное пространство, Лева услышал испуганный выкрик:

– Стой, стрелять буду!

– Стою, – устало сообщил взмокший от тяжести за плечами и всего пережитого Лева. – А стрелять в меня не надо – для немцев патрон побереги.

– Руки подними! – велел голос невидимого караульного. – Ты хто?

– Командир первого орудия первого огневого взвода твоей, боец Кирюхин, мать твою ети через станину, гаубичной батареи сержант Гороховский. Аль не признал?

– Да, признал, товарищ сержант, – привстал из неглубокого окопа за – кустом старый (под сорок) ездовой из хозяйственного отделения с прокуренными усами на побитом оспинами грязном лице.

– Тогда, Кирюхин, зачем изгаляешься? Лучше бы вежливо поздоровался и подсказал, кто тут у вас командует и где находится.

– Дык, – почесал затылок ездовой, – служба. По уставу полагается остановить и спросить.

– Поло-о-ожено, – протянул усталый Лева. – По уставу бойцу еще и думать положено. Хоть иногда. Ладно. Некогда мне тебя воспитывать. Кто командует?

– Сперва товарищ старшина Бурляй команду над нами принял, а потом, как батарейцы набежали, – младший лейтенант Доротов. Во-он тамочки (ездовой повернулся и показал заскорузлым мосластым пальцем) за отой ракитой влево его окоп.

– Ладно, Кирюхин, – кивнул Лева, – карауль внимательно. Думаю, наших позади больше не осталось. Если кто и появится, то, скорее всего, – это будут уже немцы.

Вернувшемуся Леве чистосердечно обрадовались. И оба младших лейтенанта и рядовые батарейцы. После громкого взрыва, как сказал ему трясущий руку Доротов, все посчитали, что он подорвался вместе с гаубицей.

– А зачем? – хмыкнул Лева. – Пусть наши враги сами дохнут, без меня. А гаубицу я и не подрывал, только цилиндр ей прострелил, как вы, товарищ младший лейтенант, и приказывали. А грохнуло от снарядов – я к ним удачно «феньку» присобачил и, как немцы набежали, – за телефонный шнур дернул и подорвал. Меня тряхануло почище, чем при бомбежке.

– Молоток, сержант. А это где подобрал? – кивнул Доротов на сваленную кучу трофеев.

– А, – скромно махнул Лева. – По дороге шесть гадов повстречал. Ну, и, так сказать, реквизировал у них в пользу нашей батареи.

– А с гадами что?

– Так, – пожал широкими плечами Лева, – поубивал, конечно. Что же с ними, цацкаться, что ли? Я, разрешите, автоматик этот себе оставлю. Больно уж хорошая машинка – строчит, что твой зингер. Попробовал. И пистолет. Да и пулемет я для своего расчета прихватил. Очень нам его не хватало, когда немчура со всех сторон поперла. Я так думаю: хорошо бы такой или наш дегтярев при каждом орудии иметь. Хоть, я понимаю, – это и не по уставу.

– А сам с пулеметом разберешься?

– Так неужели он сложнее нашего орудия? Чуть покумекаем с ребятами и разберемся. С автоматом (Лева похлопал висящий на груди трофей) быстро разобрался.

– Хорошо, Гороховский, забирай свои трофеи в отделение и осваивай. Только гранат половину оставь, не жадничай. Кстати, а с гранатами ты разобрался? Они ведь от наших эргэдэшек и «фенек» отличаются.

– Не, – покрутил головой Лева, – еще не разбирался. Повода не было. И времени.

– Тогда смотри (взял германскую колотушку Доротов). Откручиваешь колпачок снизу (Доротов открутил) – на шнурке выпадает белое колечко – резко на взмахе за него дергаешь и сразу бросаешь. Никаких предохранителей, как у наших, у нее нет. Если дернул – примерно через пять секунд последует взрыв. Реальный радиус поражения – метров десять. Ясно?

– Так точно, товарищ командир, ясно. Ну, так я пойду к ребятам?

– Ступай. Твой взвод на том фланге (Доротов показал рукой) окопы роет. Иди, принимай над ними командование; Костыркина и других ваших раненых в землянку отправили. Немцы в прямой видимости. На восток колонной прут. Танки, бронетранспортеры, тягачи, грузовики… На нас пока внимания не обращают. Сам огонь не открывай, не провоцируй. Нам с ними тягаться нечем. Одна надежда: должны же наши с румынами, в конце концов, в наступление перейти.

– А упряжки наши целые? Конский состав?

– Большинство уцелели. В роще прячутся. И еще. Если, Гороховский, ты имеешь в виду отступление на восток – то сейчас это не получится. Нельзя нам в светлое время выезжать на открытую местность. Немцам стоит выслать против нас несколько танков и бронетранспортеров и они нас просто постреляют и гусеницами раскатают. Но если до ночи продержимся, а помощи не будет – тогда попробуем.

– Товарищ командир, а можно я в обратную от немцев сторону трофейный пулемет опробую? Надо ведь с ним разобраться.