Открытие - [51]

Звонкие удары молотка приближались.

Игорь сгоряча кинулся в кусты банника. Приметил ямку, заросшую кашкарой. Утонул в ней и затаился, прикусив руку.

От боли в щиколотке перед глазами роились фиолетовые огоньки. Игорь глубже вонзил зубы в руку, чтобы не стонать. До появления человека нельзя было выдавать себя. Если это Митька, тогда вообще неизвестно, сколько придется сидеть здесь. А как выбраться потом? На гидравлике крика никто не услышит. Хоть помирай. «Но лучше умереть, чем звать на помощь, — решил Игорь. — Вдруг прибежит Митька!»

А это и был он, легкий на помине, Митька. В таком же брезентовом плаще, с длинным молотком в руке. Как заправский геолог, он внимательно осмотрел останец и полез на него. Вскарабкался на верхушку, сел поудобнее и стал обстукивать кварцевые выступы. Потом достал из сумки, спрятанной под плащ, книгу, видно учебник по опробованию. Вытер с лица капли воды, отжал свой курчавый, прилипший ко лбу чуб и начал читать.

Игорь ощутил на языке привкус крови: кожу прокусил. А щиколотку саднило, будто там сидел гвоздь. «Читай быстрей, читай, образовывайся скорей! — мысленно просил Митьку Игорь. — И уматывай к чертовой матери!»

Но Митька, прочитав нужную страницу, достал мешочки. Потом обстоятельно начал выбивать куски кварца из останца и заполнять ими мешочки.

У Игоря потемнело в глазах. «Только не стонать, не стонать!» — умолял он сам себя.

Наконец Митька сбросил вниз мешочки и слез сам. Запел сиплым голосом:

Ой да ты тайга моя глухая,

Раз увидишь, больше не забыть.

Ой да ты девчонка молодая,

Нам с тобой друг друга не любить...

Сгреб мешочки и пошел восвояси.

Игорь не стал дожидаться, когда Митькин голос совсем заглохнет в тайге. Он выполз на поляну, попробовал встать на ноги и снова повалился. По щиколотке будто каленым железом провели.

— А-а-а! — Игорь уткнулся в кашкарник.

Митькина песня оборвалась. Послышался треск, точно по тайге мчался медведь.

«Все, — решил Игорь, — встретились-таки! И мне остается лишь протянуть ему руки! За помощью!»

Из-за останца выскочил Митька. Мешочки, плащ и молоток он оставил, примчался налегке.

— Игорь! — проговорил Митька. — Петрович?

Разноцветные глаза его сверкали, как две капли воды, попавшие в радугу.

— Вот шел да оступился, — объяснил Игорь. — Проклятый мох! О-о...

— Не можешь идти? — спросил Митька.

Игорь покрутил головой, показывая на щиколотку.

Митька опустился на колени и сжал ногу Игоря. Игорь ойкнул. Митька подхватил его, перекинув руку через плечи, и повел на шум гидравлики.

От Митьки разило табаком и бражным перегаром, но вел он осторожно, стараясь полностью освободить левую ногу Игоря от работы. Нестерпимая боль появлялась, когда носок сапога задевал ветки. А так можно было терпеть.

— Чо вышло-то? — закричал мониторщик, когда они спустились с увала и присели отдохнуть на бревно возле монитора.

— Ногу вывихнул, кажется, — отозвался Игорь, постукивая зубами. — Жидкий мох!

— У тебя есть чем примочить, Кириллыч? — спросил Митька. — Тут с нашим студентом беда получилась, тайга моя глухая!

— Поищем. — Мониторщик закрепил свою пушку, потом подсел к Игорю и начал стаскивать сапог с левой ноги. — Если студент, надо людей слушать.

— Ой-ой! — закричал Игорь во весь голос.

— Ничего, парень, ничего, — успокаивал его мониторщик, ощупывая щиколотку железными пальцами: — Дело не страшное, потянул жилу, ничего, вылечим, через неделю плясать будешь с девками.

Он достал чистую тряпицу, потом вытянул из внутреннего кармана баклажку и полил из нее на тряпку.

Игорь ощутил запах крепкой бражки, сморщился.

— Ничо, парень, не вороти нос-то, — приговаривал мониторщик. — Это средство проверенное, старательское, через неделю встанешь... Иначе стал бы я переводить брагу на тебя.

Митька кивал, подтверждая слова старика. А старатель обернул тряпкой щиколотку, крепко завязал концы. Потом надел носок и натянул сапог. Поставил Игоря на ноги, словно чурку дров.

— С богом, шагайте, — разрешил он.

Митька опять перехватил Игореву руку через плечо и, придерживая второй рукой сбоку, повел его по дороге.

— Тайга, она не любит суеты, — проговорил мониторщик, провожая их. — Хорошо, недалеко зашел, а если бы далеко?

— Хорошо, что и сосед в маршрут вышел, — скривился Игорь. — А то бы ползти да ползти...

— Может, ему лучше в поселке, Митрий? — крикнул мониторщик. — Изба больша, старуха будет ухаживать, молоко свое.

— Отлежусь в палатке, — ответил Игорь. — Камеральной обработкой займусь...

— В крайнем случае, увезут в Витимск, — сказал Митька. — Вон оно, начальство, прибыло!

Игорь поднял голову и увидел автофургон возле своей палатки. У фургона копошился Куликов. Люба вынимала из кабины пачку газет и журналов. Ее взгляд прошелся по зеркальцу, и она заметила бредущих по дороге. Люба выронила газеты и бросилась навстречу.

— С такой девахой рай и в палатке, — заметил мониторщик, отставая.

Люба подбежала к ним, разбрызгивая грязь. Груди ее вздымали свободный мужской плащ. Щеки горели, словно созревающая брусника, а челка разделилась на две половины, прилипнувшие к вискам.

— Что случилось? — выдохнула Люба.

— Ничего особенного, — отозвался Митька. — Ногу подвернул, тайга моя глухая.