Открытие - [7]

— Можно собрать в лаборатории маленькую установку…

— Воспроизвести условия. А, Иван Христофорович?

— Пожалуй.

— Голько это не моя идея. Евгения Погосяна из института переработки нефти.

— Их идея, у них и соберем. Договоришься, Иван Христофорович?

— Отчего же, можно.

— Кстати, отметь, пожалуйста, еще одно. Пусть выяснят, какие резервуары питают установку, и дальше — чья нефть.

— Ясно.

— Али Ахмедович, дай команду: пусть на промыслах сделают выборку по скважинам, которые вернулись в строй после 17 мая — в сторону. Все полегче. Кто будет обобщать?

— Крымов Валерий Петрович.

— Али Ахмедович, запиши: Крымов В. П. Предупреди на промыслах: материалы, документы, пробы… И вообще пусть помогут. Со временем туго? Ничего, попроси от моего имени.

— Благодарю, — прокурор поднялся.

— Рады стараться, гражданин прокурор, — начальник улыбнулся.

Он прододил их до двери. Выходя, Валерий услышал обрывки разговора.

— Как? — голос прокурора.

— Сомнительно. За четверть века моей работы не было ничего подобного. Но мы всячески поможем. И главное: воспитываешь правильно.

— Не я. Время.

В машине прокурор сказал, ни к кому не обращаясь.

— Товарищ, у которого мы были, вернулся домой в пятьдесят четвертом году. Издалека.

* * *

Солидность — первое, что он ощутил в установке.

Два низких, прочно влепленных в бетон цилиндра, массивные трубы, очкастые лица приборов. Установка занимала немного места, и потому большое темноватое помещение казалось пустым. Как будто здесь заранее приготовились к взрыву.

— Грохнет? — спросил Валерий.

— Будь спокоен. — Женькин голос дрожал от азарта. — Давай, тащи.

Валерий привез нефть с заводского резервуара, потом из ПТК. Испытания прошли спокойно, установка и не думала «грохать». Женька довольно хмыкал, он предсказывал эта заранее.

— Гони из резервуарных парков, — сказал он весело. — Много их?

— Нужных шесть.

— Ясно. Нам вдвое легче, чем Остапу Бендеру.

Стульев, как известно, было двенадцать.

И первая, и вторая, и третья пробы ничего не дали.

— Это всегда так, — ворчал Женька. — Обязательно найдешь портсигар в последнем кармане. Ничего, шестая сработает.

— М-да, — сказал он мрачно, когда и шестая проба окончилась неудачей. М-да, придется перекинуться на промысла.

Валерий вставал в пять, торопился на электричку.

Ехать позднее не имело смысла, промысловое начальство исчезало на «объект». Найти его там было невозможно. Конечно, «лес вышек» — метафора. Леса нет, каждая вышка сама по себе. Но промысел занимал огромную площадь, и начальство имело привычку непрерывно двигаться: пешком, на попутных машинах, на тракторах, на трубовозках, даже на агрегатах для гидроразрыва.

Он много читал. Дома — толстые книги по эксплуатации нефтяных месторождении, в электричке — брошюры о промысловом хозяйстве, о работе лабораторий, о мероприятиях: геологических, технических, геологотехнических…

Но в книгах, наверное, чего-то не было. И по документам, и на глаз (он пробовал их осматривать) скважины как будто ничем не отличались. Металлическая вышка. Неуклюжая махина, равнодушно отвешивающая поклоны станок-качалка. Трубы и задвижки. Попробуй угадай, которая из этих сотен близнецов имела отношение к взрыву.

Скважины в его списке росли, как грибы. Выбирая, он мучительно боролся с ощущением, что именно эта, пропущенная, вызвала взрыв. Вписывал. С остервенением вычеркивал. Снова вписывал. В конце недели Женькин начальник сказал ядовито:

— Вы думаете, молодой человек, мы тут блины печем? Анализ требует времени. А у нас свой план. Если вы собираетесь испытывать нефть со всех скважин объединения, попросите организовать специальный институт.

Через каких-нибудь десять лет…

— Все понимаю, — выслушав его, заметил прокурор. — Но нужна торопиться. Вы же знаете, сроки…

— Придется брать разрешение Генерального прокурора Союза?

— Уже запросили. Думаю, еще на месяц продлят, хотя и не очень охотно, их тоже бьют. А дальше… дальше и над генеральным есть прокурор — закон.

Эту ночь он почти не спал. Собственная судьба его не беспокоила. Человек он в прокуратуре случайный.

Годом раньше, годом позже — все равно уйдет. Но подводить он никого не собирался. Для Генерального он, понятно, не фигура, отвечать будет прокурор. Просил продлить, объяснял. Прокуратура республики союзная…

С начальником из объединения тоже не ладно. Все будет вежливо: «Не огорчайтесь, Гасан Махмудович, случается…» А подтекст: «Несолидно, товарищ прокурор, увлеклись фантазиями. С мальчишки какой спрос… но вы?..»

И эта Таирова… Нервничает. И в глубине души надеется. Не вызывают может быть, все кончено. Ничего не кончено, товарищ Таирова. Ничего. Наверно, вам просто не повезло со следователем. Для него нефтяные дела все еще темный лес — не лес вышек. Настоящий, густой. Вроде Беловежской пущи.

Он проснулся с больной головой и с твердым намерением кончать. Как и что кончать, он еще не решил. Но этот день, 31 августа, должен стать переломным.

Он принял сразу две таблетки пирамеина, взял бумагу и быстро записал:

1. Обдумать дело.

2. Вторично допросить обвиняемую.

3. Принять окончательное решение («окончательное» он подчеркнул) и доложить прокурору.