Откровения соблазна - [18]

– Я доверился не тому человеку. Думал, что влюблен, но ее интересовали только мои деньги.

Глава 6

Гнев Тринити мгновенно утих – теперь она ощущала лишь сострадание к Ретту. Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела – и на мгновение поймала себя на желании броситься в его объятия, чтобы он защитил ее от любопытных глаз и сплетен. Однако Тринити рано научилась самостоятельности и знала, что такие мечты не что иное, как миф. Даже Майкл не мог защитить ее ото всех.

На лице Ретта читалось удивление и сожаление о сказанном – и Тринити понимала его. Даже она не любила откровенничать, а для мужчин, должно быть, подобное признание куда тяжелее. Может быть, в нем она найдет родственную душу?

– Мне так жаль, Ретт, – произнесла она.

Однако Ретт отступил и возразил:

– А мне нет.

– Почему? – удивленно спросила Тринити.

– Это многому меня научило, – ответил Ретт, и, хотя слова его были сказаны уверенным тоном, улыбка казалась неестественной, натянутой. – Благодаря этому я стал таким, каким стал. Зачем об этом сожалеть? И довольно обо мне. Что случилось с вами? Упали с велосипеда? Пострадали в спорте?

Тринити была бы рада сказать, что шрам стал следствием одной из бесчисленных детских забав – но это было не так. Она никому не рассказывала о том, как получила его, – к счастью, со временем он сместился под волосяной покров, а вместе с этим прекратились и любопытные расспросы. Даже Майклу она ничего не говорила – он сам все узнал от ее матери, пока Тринити лежала в больнице, оправляясь от травмы, полученной от отца.

– Авария на автомобиле? – не унимался тем временем Ретт. – Ну скажите же, что это была авария, а не…

– У нас не было машины.

Ретт заметно смутился, и это зацепило Тринити – впервые в жизни ей захотелось рассказать кому‑то историю, которую она не рассказывала ни одной живой душе.

– Мы встретили Майкла в детской больнице – мама и я. – Тринити умолкла на миг, обхватив себя руками. – Он пришел, чтобы навестить отца, который лежал в больнице. Он попал в аварию и вскоре умер. Майкл увидел мою маму в коридоре травмпункта – она сидела совсем одна и плакала. – Тринити снова остановилась, подбирая слова, чтобы сделать историю нейтральной – только факты. – Отец сильно толкнул меня, и я ударилась о камин, рассекла голову от виска до уха. Мама не знала, что делать. Отец всегда нас бил, но мы не уходили, потому что было некуда. Однако в тот раз я пострадала особенно сильно. – Тринити замолчала, удивляясь: почему, спустя столько лет, ей все еще тяжело об этом рассказывать? Она давно забыла своего отца – в ту самую ночь он навсегда исчез из ее жизни благодаря Майклу. – Мама отвела меня в больницу. У нас не было денег и никаких вещей – только одежда, что на нас. Мы знали, что вернуться домой без серьезных последствий уже не получится. Тогда Майкл о нас позаботился.

Тринити не стала рассказывать подробности – о том, как Майкл оплатил счет в больнице, отвез их с матерью в приют сразу после ее выздоровления, отправил пару крепких ребят по их адресу, чтобы те привезли вещи. Это был первый раз, когда он помог кому‑то вот так, из первых рук, и это оказало сильное влияние и на него, и на Тринити.

– Сколько вам было лет? – тихо спросил Ретт.

– Десять, – ответила она. – Майклу было двадцать.

С того момента он всегда интересовался ее жизнью – несмотря на разницу в воспитании и социальный статус, они не разлучались. В их отношениях не было ничего романтического – Майкл помог Тринити получить образование, потом она начала официально работать на него. По факту же, и она, и мать помогали управлять благотворительным сообществом долгие годы.

– Этот приют – настоящий дар свыше для женщин и детей, оказавшихся в такой же ситуации, что и мы с мамой, – продолжила она. – Он должен работать. Спасение жизней стоит гораздо больше, чем любой участок земли.

В уютной комнатке воцарилось молчание – казалось, воздух стал тяжелым и густым. Тринити не знала, куда деваться и что говорить. Наконец она отвела глаза от сада и заставила себя посмотреть в лицо Ретту, ожидая увидеть осуждение, однако ответом ей был лишь пристальный и внимательный взгляд – казалось, от всех возведенных ею границ не осталось и следа.

– Вы абсолютно правы, Тринити, – сказал он.

И все – никаких слов сочувствия, только откровенное признание. Тринити расслабилась и вздохнула.

– Хотите посмотреть на «Мэзон»?

Она была почти уверена, что Ретт – ее противник, привлеченный кем‑то из врагов. Лучшее, что она могла сделать, – переманить его на свою сторону. Для этого стоило показать ему приют и его обитателей. Однако не только по этой причине Тринити предложила Ретту увидеть «Мэзон де Жардан» – отчасти она просто хотела поделиться с ним чем‑то важным, и это уже было личным. Это пугало ее и беспокоило, заставляя задумываться о том, стоит ли рисковать. Наконец Ретт произнес:

– Думаю, да.

Ретт, качая головой, положил трубку после разговора с напарником – он попросил того проверить всю информацию по своим каналам для большей объективности, но на душе его было по‑прежнему неспокойно. Ему казалось, что теперь информацию нужно искать не только о приюте, но и о намерениях Ричарда с Патрицией. Конечно, можно поспрашивать Тринити, но насколько можно доверять ее ответам? Лучше пусть Крис проверит все сам, а ему нужно стараться быть объективнее. И тут Ретт, уже наполовину войдя в свою комнату, остановился на пороге. Он внезапно понял, что нужно делать: обыскать офис Майкла. В конце концов, ему не впервой искать улики в чьем‑то доме посреди ночи. Тем более они с Тринити одни в этом крыле дома, прилегающем к деловой части.