Откровение - [26]

Может, в этом дело? Не в сомнениях, в их отсутствии. В доверии и ответной преданности, в том, как и почему обрели бессмертие Мечники, ставшие хиртазами Эльрика.

А, может, никаких объяснений нет, и прав Эльрик, утверждающий, что это осаммэш, дар предвидения, сводит его с теми, с кем ему по пути. Не любит он свой талант, не пользуется им, но не может запретить таланту пользоваться собой.

— Здесь в ближайшее время станет оживленно, — предупредил Эльрик, прежде чем Зверь успел сказать, что принимает приглашение.

— Нет, — мгновенно отреагировал Роджер. — Здесь будет тихо, постельный режим, физиотерапия, реабилитация и идеальная дисциплина.

Эльрик вздохнул.

Ворон занервничал и растопырил крылья.

Шнурок, уже снова улегшийся под креслом, несколько раз стукнул по полу хвостом.

Ринальдо закатил глаза.

Лицо Клауса стало настолько индифферентным, что он вообще перестал походить на человека. Превратился в идеальную модель телохранителя.

— У меня есть обязанности, — напомнил Эльрик.

— У меня тоже, — отрезал Роджер, — и я их все это время выполнял, а ты своих благополучно избегал четыре месяца, значит, сможешь обойтись и дальше.

— Я вернулся раньше, чем планировал, потому что обстоятельства потребовали моего присутствия.

— А я должен позволить тебе превратить лечебный корпус в рабочий кабинет в благодарность за то, что мне больше не приходится общаться с тобой посредством медиума?

— Это кто тут медиум? — поинтересовался Ринальдо.

Роджер, оказавшийся опасно близко к переходу союзника на другую сторону баррикад, поднял руки:

— Мы говорим о твоем старшем брате. Их у тебя что, так много, чтоб разбрасываться?

— Он не будет… да ничего он не будет, он же ничего не может, — во взгляде Ринальдо, брошенном на Эльрика, не было особой уверенности.

Зверь вот тоже сомневался. Не в том, что Князь «не может», а в том, что «не будет». Потому что у Эльрика одно с другим, как бы так помягче… не всегда коррелировало.

— Я буду делать все, что нужно, — пообещал Эльрик.

Разумеется, это никого не успокоило. Даже наоборот.

— Если я спрошу его, кому именно нужно, он скажет, что ему, — Роджер сделал странное для врача движение, такое, будто сворачивал кому-то шею. — И получится, что он, вроде бы, на моей стороне. Потому что ему сейчас нужно восстанавливаться, а это в моих интересах. Но ему слишком многое нужно кроме этого. Он не будет есть…

— Я пока и не могу.

— Не будет спать.

— Четыре месяца, Роджер! Неужели четырех месяцев сна недостаточно?

— А потом встанет и сбежит…

— Но ты же как раз и хочешь, чтобы я мог вставать и бегать.

Не в первый раз они об этом говорили. Точно не в первый. Бывают такие темы, которые от повторения не теряют актуальности.

— Он будет, — сказал Зверь, — есть и спать точно будет. Я умею.

Чего он не мог, так это не дать Эльрику работать, но на такое никто был не способен. И Роджер это понимал. И Ринальдо. Идеал недостижим. Но к нему можно хотя бы попытаться приблизиться.

* * *

Оживленно в коттедже стало не просто «в ближайшее время», а уже через пару часов после того, как Князь восстал с одра. Посетителей не прибавилось, но шонээ заработали с полной отдачей, а это было все равно, что беспрерывный поток людей. Встреча за встречей, вопросы, ответы, распоряжения, приказы. В Саэти, правда, рабочий график Эльрика был куда напряженней. Но там шла война.

— А здесь планируется экономический переворот, — объяснил Князь, когда Зверь угрозами и вымогательством заставил его сделать передышку. — Причем на моих условиях. Это посерьезней иной войны. Нам сейчас нужно постараться, чтобы как раз войны и не было.

«Нам» — это всем тем людям и нелюдям, с которыми Эльрик встречался, то есть связывался, и которые сами по себе были кем-то вроде королей или, по меньшей мере, министров и генералов. Зверь достаточно разбирался в глобальной политике, чтобы знать в лицо официальных правителей Этеру и наиболее развитых планет, но недостаточно, чтобы знать правителей неофициальных.

Как-то не до того было. Сразу стал работать в клинике, увлекся практической психиатрией, теперь вот, вообще, ученым стал. А ведь когда в Саэти попал, первым делом постарался выяснить, у кого там реальная власть, кого стоит бояться, а с кого можно попробовать получить пользу.

В Сиенуре таких вопросов не возникло. Эльрик есть, вот и ладно. Эльрик и другие представители семьи де Фокс. В Саэти был только один де Фокс, а шума и движухи от него внезапно для всех случилось столько, что карту мира пришлось перерисовывать. Здесь же обитала целая семья. И от них шуму происходило куда больше, но это был шум такой… словно бы фоновый. Ни одно большое дело не обходилось без участия де Фоксов, однако к этому все привыкли, этому никто не удивлялся, и, вроде бы, никто не обращал на это особого внимания. Ну, да, есть у них влияние… везде и на все. Но так всегда было и всегда будет, а если б вдруг оказалось не так, вот это бы вызвало удивление, пересуды и как бы, опять же, не перерисовывание карты.

Зверь еще не в полной мере осознал себя необходимой частью основания, на котором де Фоксы строили свое могущество. Он пока осознавал лишь свою необходимость для Эльрика, которому нужен был просто так, из-за ничего. Любая мысль о своей ценности или полезности по-прежнему вызывала злость, но, вообще-то, приносить пользу ему всегда нравилось. Надо было лишь подождать, чтобы окончательно утвердить для себя отсутствие взаимосвязи между полезностью и правом на жизнь.