Отечественная история XVII столетия - [19]
Распустив свое ополчение осенью 1649 года, Хмельницкий принялся устраивать Малороссию. Он старался из поместий знатных украинских панов, особенно врагов русской народности, вроде Иеремии Вишневецкого, набрать побольше крестьян в реестровые казаки, чтобы избавить их от преследований. Записал в реестр Хмельницкий значительно больше народу, чем следовало по договору; казак вступал в казацкое звание со всем семейством и имел двух помощников, конного и пешего, кроме работников. Сверх того, было 20 тысяч казаков в запасе. Каждый реестровый казак делался полным собственником известного участка земли, каким он прежде пользовался у помещика. Кроме того, у панов были отобраны целые волости и отданы в пользование разных казацких чинов, пока они исполняли свои обязанности («ранговые поместья»). Все староство чигиринское отдано было на гетманскую булаву, то есть на содержание гетмана. Чигирин стал как бы столицей Малороссии. Всю страну Хмельницкий разделил на 16 полков; из них каждый занимал известную область с полковым и сотенными городами и селами. Во многих городах Хмельницкий оставил для мещан прежнее самоуправление и самосуд по «Магдебургскому праву» (например, в Киеве, Нежине, Чернигове, Новгороде-Северском, Стародубе и других).
В то время как Хмельницкий занимался устройством края, народное недовольство усиливалось. Дороговизна поднялась небывалая; а тут надо было еще платить татарам за их услуги. Хотя Богдан, сверх несметной военной добычи, переплатил им огромные деньги, но насытить алчность хищников было трудно. Пришлось обложить поголовно весь русский народ, чтобы уплатить им; а они, не довольствуясь этим, ничем не стесняясь, хозяйничали на Украине, даже уводили в плен женщин. Но недовольство народа перешло в негодование, когда Хмельницкому, по договору, пришлось многих своих бывших сподвижников-казаков обращать по-прежнему в панских крестьян. Хотя он записал в реестр гораздо больше, чем следовало, даже позволил, кроме реестровых, образовать охочие казацкие полки, но все же значительная часть населения, принимавшая участие в борьбе, но не вошедшая в реестр, должна была под именем «посполитых» вернуться к своим плугам, опять работать в панской неволе. Хмельницкий вынужден был издать универсал (указ), где приказывал всем не вошедшим в реестр «повиноваться своим господам под страхом смертной казни». В королевском универсале жителям Украины объявлялось даже, что в случае сопротивления «хлопов» владельцам коронное войско вместе с запорожским будет действовать против мятежников, как против неприятелей.
«Как! — кричал народ в негодовании. — Где же обещание гетмана? Разве мы не были казаками?!»
Тут только народ стал понимать истинное значение Зборовского договора, которым обеспечивались выгоды лишь нескольких десятков тысяч казаков, а не всего украинского народа. С этой поры Хмельницкий стал утрачивать любовь и доверие народа. «Хлопы» наотрез отказывались служить панам. Большая часть панов, вздумавших было вернуться в свои имения, должна была спасаться бегством; иные же богатые и знатные, вообразив, что они могут по-прежнему забрать в руки крестьян и даже совершить расправу над непокорными, возвращались с вооруженными отрядами в свои поместья и начинали творить суд и расправу.
«Прежние беды рушатся на наши головы, паны уже начинают мстить нам и мучить нас!» — с гневом и отчаянием говорил народ.
Буйство, мятеж, всякие насилия беспрерывно вспыхивали то там, то здесь. Хмельницкий думал суровостью положить конец всему этому — стал казнить непокорных, вешать их.
Это совсем уронило его в глазах народа; на него стали смотреть как на предателя, заодно с ляхами гнетущего народ. Само имя Хмельницкого, произносимое раньше с благоговением, стало у многих предметом презрения. Положение его становилось крайне затруднительным: «хлопы» составляли шайки гайдамаков, и он не мог помешать им; помещики искали защиты у него; говорят, огромная толпа народа явилась даже к нему и укоряла его.
«Так ты нас покидаешь, — кричали иные из них, — покидаешь тех, кого обязан защищать и не давать в обиду панству! Разве ты слеп и не видишь, что ляхи тебя обманывают, хотят тебя поссорить с верными воинами?! Поступай как знаешь. Если тебе нравится неволя, оставайся в ней, а мы выберем себе другого старшого, который лучше тебя постоит за нас».
Особенной любовью народа в это время пользовался отважный и непреклонный полковник Нечай, стоявший всегда против всяких сделок с поляками.
В 1650 году, когда Хмельницкий собрал в Переяславле общую (генеральную) раду, ему пришлось встретить большие затруднения, да и сам он, очевидно, вполне сознавал всю непрочность Зборовского договора. Он даже откровенно высказал это королевскому послу:
«Паны поддели меня. По их просьбе я согласился на то, чего исполнить никак не могу. Подумайте сами: сорок тысяч казаков, а с остальным-то народом что я буду делать? Они меня убьют, а на поляков все-таки подымутся!..»
Не думали и поляки исполнять заключенный договор. Когда прибыл в Варшаву киевский митрополит Сильвестр, чтобы занять место в сенате по договору, жители города выказали сильнейшее негодование: они и мысли не хотели допустить, что с ними рядом будет сидеть схизматик, и заявили, что оставят сенат, если будет сюда допущен враг римской церкви. Митрополит так и уехал из столицы ни с чем.
