Отец Паисий мне сказал... - [36]
— Как‑то раз я познакомился с одним человеком, очень хорошим и отзывчивым. Представь себе, он даже в монастырь не заходил, не хотел воспользоваться гостеприимством монахов, чтобы не обременять их… Я тогда был архондаричным[75] в Иверском скиту. Выхожу как‑то на балкон и вижу: внизу на камнях лежит человек… Ну и ну, думаю, что он там делает? Заволновался. Спустился к нему.
«Что ты здесь делаешь, дорогой? — спрашиваю. — Почему не идешь в обитель и не устроишься в гостинице?» — «Нет, нет, мне тут хорошо, не беспокойся».
Я уговаривал его, а он не хотел. Говорит мне: «Всю ночь отцы совершают бдение, устают, постятся… идут немного отдохнуть днем, а я их буду беспокоить? Так не годится!»
Видишь, какие у него были благие помыслы? Это свидетельство душевного и духовного здоровья. А другие требуют, чтобы их обслужили, да потом мыслят только плохое, еще и осудят тебя. В конце концов мне удалось его убедить. Я отвел его в обитель, мы познакомились и подружились.
Расскажу тебе про этого человека. Он с раннего детства остался сиротой, не помнил родителей и воспитывался в приюте. Когда вырос, устроился работать грузчиком в порту, в Салониках.
Женился и был очень счастлив, потому что обрел семью, которой ему так не хватало. К родителям жены относился как к своим собственным. Они поселились неподалеку от тестя и тещи, он очень любил их. Закончив работу, сначала заходил к ним — поприветствовать, узнать, не нуждаются ли они в чем, — а потом уже шел домой, к жене.
Он был и очень набожный. Постоянно творил молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Нес на спине груз и молился.
Он переживал по поводу того, что тесть с тещей были людьми неверующими. Тесть даже хулил Бога. Очень его это огорчало. И он просил Бога не забирать их из этой жизни, прежде чем они не покаются. Просил и меня молиться за них.
И вот однажды тесть заболел, и его положили в больницу. Пробыл там несколько дней. Как‑то раз зять по обычаю, не заходя домой, сразу после работы приходит навестить его. И не находит в палате. Ищет, спрашивает. «Кто? Такой‑то? Умер… Он сейчас внизу, в холодильной камере, в мертвецкой», — говорят ему.
Для него это было как удар молнии. «Боже мой, почему ты его взял неготовым? Ведь он не успел покаяться! Почему, Боже мой?» Он начал молиться, с болью, из глубины сердца. «Что стоит Богу вернуть его назад? Ничего», — подумал про себя и стал просить Господа.
Спускается вниз, разыскивает морг, находит тестя — окоченевшего, мертвого. Берет его за руку. «Пойдем, — говорит, — пойдем домой». Мертвый ожил, поднялся и пошел за ним.
— Это правда, отче? — спросил я, пораженный услышанным.
— Правда, истинная правда.
— И этот человек сейчас жив?
— Нет, он уже умер… Прожил еще несколько лет, покаялся, умягчился сердцем, стал как ягненок, и Христос взял его в Рай…
Я был потрясен.
— В наши дни — и происходит такое?
— Видишь… И это мирянин. Но у него была великая простота! И глубокая вера. Не говорит ли Христос: «Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит»[76]. Почему мы удивляемся? Разве Христос не воскрешал мертвых? Лазаря[77], сына вдовы[78], дочь Иаира[79]? Апостолы не воскрешали мертвых? А сколько случаев описано в Житиях Святых!
Почему же мы удивляемся?
— Когда я летел на самолете в Австралию[80], — рассказывал мне Старец, — девушка (стюардесса) обносила нас карамельками. Я взял одну. — «Сэнк’ю», — говорит. Дескать, благодарю за то, что взял карамель, которую я предложила.
«Смотри‑ка, — думаю, — да они превзошли чуткостью и деликатностью самого Святого Исаака Сирина!»
Потом шел как‑то по улице Сиднея, вижу: собрался народ. Подошел посмотреть, что случилось. Какую‑то бедную собачку сбила машина. Люди вокруг собрались, чтобы помочь. Один звонит по телефону, другой еще что‑то делает. Такая отзывчивость, обеспокоенность. Я подивился.
Через несколько дней опять иду по улице, смотрю: человек лежит на тротуаре и стонет. Поденщик, работая, упал с лестницы и, по — видимому, очень серьезно повредил себе поясницу… Никто не проявлял интереса. Бросит прохожий безразличный взгляд и идет дальше. Приедет, говорит, «эмбьюланс» (скорая помощь) и его заберет. Это, мол, не мое дело, государство позаботится. А вмешаешься — по судам затаскают как свидетеля.
Я чуть не лопнул от негодования. Ай — ай — ай! Какое безразличие к ближнему! О какой культуре и воспитании тут может идти речь? У европейцев есть только внешняя воспитанность, да и ту они имеют только по необходимости — чтобы не поубивать друг друга. Холодные сердца. Тогда как у греков, пусть они и не отличаются благородными манерами, есть совестливость и любочестие.
И смотри, что еще делают белые австралийцы! В субботу и воскресенье напиваются пива, потом, взяв карабины, пьяные залезают в джипы и отправляются в пустыню на охоту… Чтобы убить какого‑нибудь… австралийского туземца! (Эти туземцы живут в пустыне племенами, наподобие американских индейцев.)
— Людей, отче, убивают? — спросил я с чувством омерзения.
— Эх!.. Да, дорогой, именно так! Потом говорят: «цивилизованные народы». Что тут скажешь?.. Такова их цивилизация. Без Бога.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.