Отец Паисий мне сказал... - [29]

«Как я могла не верить тому, что слышала от тебя раньше!» — говорила она после этого моему знакомому.

Когда он приезжал ко мне и просил молиться за нее, я говорил, что не буду, потому что она заслужила Божественную помощь. Вот до чего снисходит Христос — до того, что Сам является человеку!

134

— Будем проявлять терпение в болезнях и испытаниях, чтобы получить потом «единовременное пособие», своего рода пенсионную выплату. Поскольку, если Бог чему‑то и попускает с нами случиться, то лишь тому, что впоследствии обернется каким‑нибудь благом. Часто наш ближний, Божьим попущением, впадает в какую‑то беду, чтобы мы ему оказали помощь и через это сами были избавлены от какого‑то зла.

Однажды, живя в монастыре Стомион[60], я спустился с гор в Коницу и затем возвращался назад с тяжелой ношей. В одном месте там очень крутой подъем, а тропа сужается. Я спешил, потому что солнце уже клонилось к закату, а мне не хотелось пропустить время обычного молитвенного правила. На половине пути вижу человека с двумя мулами, нагруженными дровами. Один из мулов завалился на одну сторону, второй — на другую. Да и сам хозяин в опасности. Конечно же, я должен был ему помочь. Помог. Подняли мы и дрова вверх по тропе. Человек возрадовался, благодарил: «Тысячекратное спасибо». И я был рад, что помог ему. Задержался минут на двадцать. Снова ускорил шаг, чтобы успеть. «Ты меня спас! Ты меня спас!» — кричал он мне вдогонку. Добравшись до перевала, что же я увидел: в двадцати минутах ходьбы от меня, внизу, где идет дальше тропа, на нее обрушился камнепад. Оторвавшиеся куски скал летели, словно выпущенные из пращи. Увлекали за собой деревья. То есть, если бы я не остановился, я бы погиб. Бог так устроил, что другой человек «попал в аварию», чтобы я был спасен. Мне еще и «тысячекратное спасибо» сказали!

Я повернулся и прокричал ему с вершины перевала: «Ты меня спас! Ты меня спас! Благодарю!»

— Он услышал Вас, отче?

— Нет, но свой долг я выполнил.

135

— Отче, в Киево — Печерской Лавре, в России, как мы читаем в книгах, происходило много удивительного. Монах говорит умершему: «Встань с этого места, иди туда‑то». Тот встает и идет. Или кому‑то другому из братии: «Сегодня не умирай, завтра…». И он не умирает! Что это такое было? Чем объяснялось?

— Многим. У людей было любочестие[61], великая простота и смирение. Человек мог сказать: «Трудно ли Богу забрать брата завтра, если Он всесилен, если сегодня мне недосуг?» Великая простота. Здесь действовала не рассудочность, которая убивает веру. Апостол Петр в простоте пошел по волнам, но когда подключился рассудок, он начал тонуть.

136

После большого пожара, который случился летом на Святой Горе, я отправился навестить Старца. Он был в гневе и восклицал:

— Это была пощечина от Пречистой! Пожар начался в первый день поста, а закончился в последний (по юлианскому календарю, которого придерживается Святая Гора). Говорили, что он прекратится намного раньше, потому что не было ветра, а он прекратился в последний день, когда как раз было ветрено. Будто чья‑то невидимая рука вела пламя, оно распространялось там, где его не ожидали, и обходило стороной те места, где были предприняты меры безопасности.

Сгорели леса! А «сгорело» ли мирское мудрование?

— Один монастырь уже ходатайствовал о материальной помощи, — сказал я.

— Они опять не поняли духовного смысла происходящего. Руководствуются только мирским разумом. (Старец говорил гневно.) Из‑за них хулится имя Божие. Везде шел дождь, по всей Греции! Только на Святой Горе не было дождя! Чтобы люди говорили: «Где их Богородица? Почему Она им не помогает?» Откуда знать людям, что это — оплеуха от Пречистой? Есть те, кто согласен с гневом Божиим и ни одной молитвы не прочитает, чтобы утихло пламя (он имел в виду себя).

— Отче, какие страшные слова Вы говорите!

— Что, и монахи против меня ополчатся?

— Да, отче!

— Ну и пусть ополчаются… Я по любви это говорю. Знаешь, что сказал отец Иродион, когда его попросили помолиться о прекращении пожара?

— Что он сказал?

— «Молитва против пожара? Ни в коем случае. Много зелени — много болтовни у монахов. Мало зелени — мало болтовни».

137

Старец говорил нам о том, какой план захвата Святой Афонской Горы разработали враждебные Богу силы:

— У них есть план проложить дороги, чтобы приезжали туристы, а монахи устали бы их принимать. Потом скажут: «Построим здесь гостиницу, чтобы вы не уставали». — «Да, — согласятся те, — правильно». Потом дадут деньги на содержание храмов. Затем скажут: «Послушайте, не дело здесь жечь свечи и ладан, мы вложили столько денег в реставрацию. Выберите любое место в окрестностях монастыря — мы там построим вам церковь». Потом заведут сторожа, у которого будет и борода, и ряса, и жена в Урануполисе[62]… Из Святой Горы сделают музей…

Я НЕ ГОВОРЮ[63], что Пречистая допустит это, но таков их план. Есть тут уже и их сторонники, даже, представь себе, среди монахов! Последнее слово за Пречистой. Если не образумятся, получат еще одну оплеуху.

138

Нас было несколько человек во дворе у Старца — высокообразованных «христиан», не обученных, однако, даже началам благочестия. Вместе с нами был и один «простец», приехавший из Австралии, чтобы задать Старцу вопрос об Антихристе (эта тема стала предметом шуток остальных).