Отец Александр Мень - [82]
Таков, по мысли отца Александра, итог религиозных исканий великих мудрецов и духовных учителей Юго-Восточной Азии на пути восхождения человечества к Богу.
Глава 3
Окончание алабинского периода. Переход в тарасовский храм
Самый безмятежный и счастливый период священства отца Александра длился около трех лет, до 1964 года. Удар по «аббатству» нанесло неожиданное происшествие.
В какой-то момент по совету знакомых в храм к отцу Александру приехал историк Лев Лебедев[137]. Он работал тогда научным сотрудником истринского музея «Новый Иерусалим», стал православным и думал об уходе с работы и поступлении в семинарию. Лев хотел начать с того, чтобы стать псаломщиком, и попросил отца Александра взять его к себе. Отец Александр увидел в Лебедеве интеллигентного человека и начал учить его петь и читать, но лишь позднее узнал о том, что он… алкоголик. Лебедев продолжал жить на территории музея-монастыря «Новый Иерусалим» и ездил в алабинский храм в качестве штатного псаломщика. На работе у него был коллега, Александр Клибанов [138], который люто ненавидел Церковь и веру. Как впоследствии узнал отец Александр, Лев Лебедев в пьяном виде похвалялся Клибанову, что привезет священников и освятит весь музей, потому что это — оскверненная святыня. Отец Александр ничего об этом не знал, а Клибанов, видимо, готовился к такому визиту.
И вот как выглядят последующие события в описании самого отца Александра.
За несколько дней до происшествия Лев в отсутствие отца Александра, пьяный, принес в алабинский храм куски керамики, которые валялись у них в музее. Лебедев настаивал на том, чтобы вделать их в алтарь. Лев также подарил для библиотеки алабинского храма несколько старинных книг. Никаких печатей на книгах не было, хотя они были явно из музея. Все эти артефакты остались у отца Александра.
Так случилось, что вскоре отец Александр и отец Николай Эшлиман решили поехать в Новый Иерусалим, где отец Александр никогда до того не был, на праздник Боголюбской Божией Матери. Они отправились на церковной машине. Эшлиман был со своей женой, а семья отца Александра в это время отдыхала на юге.
Во время осмотра гостями местных достопримечательностей Лев успел отлучиться. И когда священники собрались уходить, он положил в чемодан к отцу Александру еще какие-то осколки, которые могли бы пригодиться для ремонта алабинского храма. Когда отец Александр вышел из кабинета Лебедева с этим чемоданом, он неожиданно увидел во дворе милицию и общее смятение. В этот момент во дворе появился пьяный Лев Лебедев и нанес несколько оскорблений действием Клибанову, который, как выяснилось впоследствии, вызвал милицию и заявил, что попы приехали отбирать музейное имущество и совершать другие противозаконные действия. Лебедев был немедленно увезен в милицию для составления протокола, а священники сели в автомобиль и отбыли.
Приехав в Алабино, отец Александр осмотрел обломки, которые принес ему Лебедев, и ликвидировал их, поскольку понимал, что история только начинается. И действительно, ровно через день приехала оперативная группа с визой прокурора на обыск по изъятию ценностей, которые отец Александр якобы похитил в музее Нового Иерусалима. Вместе с опергруппой приехал и Клибанов, который, рассматривая библиотеку, говорил с отцом Александром в издевательском тоне: «О, мы-то думали, что это мы так, а на какую мы щуку-то напали!»
Опасность состояла в том, что в храме имелись неучтенные свечи, которые староста использовала, чтобы добывать деньги для ремонта храма. Если бы Клибанов, находившийся совсем близко от свечей, обнаружил их, то старосте храма вменили бы нарушение закона «О свечном налоге», что грозило суровым наказанием. Однако эта опасность их миновала.
Но Клибанов и бывший с ним молодой гэбэшник не сдавались. У отца Александра забрали машинописные выписки из «Доктора Живаго» Пастернака, взяли две иконы, посчитав, что они музейные, те старые книги, которые подарил отцу Александру Лебедев, и несколько обломков керамики — как вещественное доказательство того, что Лебедев украл и передал Меню краденое.
И всё же гэбэшник решил продолжить. «Мы пришлем специалиста осмотреть вашу библиотеку», — сказал он и опечатал помещение, сказав, что приедет на другой день. И отец Александр решился: пошел к одному административному лицу деревни Алабино, с которым был в большой дружбе, и рассказал ему о том, что произошло. Тот ответил: «Они были у нас, допрашивали, мы сказали о вас самое хорошее, что никакой антисоветчины у вас нет и не было, и вообще они не имеют права оставлять дом опечатанным — они должны были закончить обыск».
На следующий день отец Александр решил поехать в местное отделение КГБ. Поскольку того представителя, который опечатал дом, в отделении не оказалось, отец Александр оставил ему записку, указав в ней, что не дождался его, а тем временем из отпуска вернулась его семья и он просит больше его не беспокоить. Но оказалось, что во время отсутствия отца Александра тот гэбэшник приезжал в Алабино и обнаружил, что дом закрыт на замки; их предусмотрительно повесил отец Александр, узнав, что гэбэшники не имели права оставлять дом опечатанным.
