Отец Александр Мень - [81]

Первый том, «Истоки религии», посвящен вопросу о сущности и происхождении религии. «Еще в античные времена, — пишет отец Александр, — считалось, что нет ни одного народа, который был бы совершенно лишен веры. Это утверждение сохраняет силу и поныне. Как верно заметил Н. Бердяев, даже атеистов нельзя считать людьми по-настоящему неверующими. В их воззрениях проявляется смутное религиозное чувство, хотя и направленное на земные объекты, личности и идеи. Антирелигиозные доктрины нередко бывают связаны с внутренними порывами мистического характера; идеологические мифы, принимаемые на веру, есть по существу перелицованная религия. <…> Не случайно материалисты, хотя в теории и признают примат экономики, на практике предпочитают апеллировать к „сознанию“, „идеям“, „вере“». Анализируя высказывания и опыт множества ученых и философов разных времен и народов об их понимании Божественного Начала, отец Александр показывает всю многогранность духовных поисков величайших умов человечества. Он приходит к выводу о том, что вера есть «сила, связующая миры, мост между тварным духом и Духом Божественным. И укрепленный этой связью человек оказывается активным соучастником мирового созидания. <…> Религия — это связь человека с самим Источником бытия, которая делает его жизнь полной смысла, вдохновляет его на служение, пронизывает светом все его существование, определяет его нравственный облик».

Примечательна история написания отцом Александром одного из фрагментов «Истоков религии», о которой рассказывает Павел Мень: «…На участке[136] построили еще один маленький домик, который за символическую плату сдавали папиному знакомому Якову Андреевичу Абрамову. Он был из старообрядческой семьи, что сказывалось в языке, но никак не в поведении. С ним случилась беда. Он страдал воспалением тройничного нерва, и ему была сделана операция с трепанацией черепа. Он умер на операционном столе. Но врачи электрическим током заставили сердце биться. Клиническая смерть длилась семь минут.

Яков Андреевич рассказал нам, как вышел из своего тела, как проник сквозь закрытую дверь на балкон, как увидел необычное небо и сияющее золотыми лучами солнце (а день тогда был пасмурный), что пережил необычайную легкость, тишину в сердце, покой и радость.

Его рассказ слышала вся наша семья, а потом мой брат полностью поместил его в своей книге „Истоки религии“, в разделе „Парапсихология и неразрушимость духа“. Яков Андреевич пришел из больницы совершенно другим человеком. Мы были потрясены его изменившимся душевным состоянием».

Таким образом, при написании своих трудов отец Александр опирался не только на огромную научно-исследовательскую базу, но и на факты, которые предлагала ему окружающая жизнь.

Второй том повествования, «Магизм и Единобожие», дает читателю глубокое видение истории религии в древнейших цивилизациях. «В мировом религиозном спектре, — отмечает отец Александр, — можно усмотреть и некое существенное единство. Оно определяется самой природой религии, которая опирается на живой опыт веры. Вера же есть, прежде всего, состояние духа, рожденное переживанием реальности Высшего. В ней пробуждается особого рода интуитивное знание, совершается нечто подобное встрече, звучит таинственный призыв». В этой книге отец Александр с предельной ясностью говорит о несовместимости веры с магизмом и язычеством и отвечает на вопрос о том, почему нравственность и Единобожие всегда были тесно связаны. Он рассказывает о путях, которыми человечество выходит из рабства Магизма к свободному Богопознанию. «В магизме более всего выразилось эгоистическое самоутверждение человека, его воля к власти, — пишет отец Александр. — Он всё больше прилеплялся к плотскому, посюстороннему. Поэтому обожествленная природа — Богиня-Мать — легко вытесняла Бога из его сердца. Человек ждал от нее пищи, побед, наслаждений и готов был поклоняться ей и ее детям — богам. Таковы корни натуралистического идолопоклонства». По сути, словом «магизм» отец Александр называет не только языческие устремления людей, но и все механистические формы религиозности. Магизму противостоит уникальное библейское сознание человека, рождаемое контактом личности человека и Бога. Автор «Магизма и Единобожия» говорит не о древних временах, а о современности, о том, что каждого из нас сегодня и всегда на пути подстерегает опасность спутать ориентиры и заменить заботой о материальном или даже внутреннем благополучии стремление к Богу и Истине. Показывая масштабную панораму первобытных религий, отец Александр убеждает читателя в том, что у истоков материальных крушений всегда стояло духовное обнищание.

В третьем томе истории религии, названном отцом Александром «У врат молчания», автор рассказывает о духовной жизни Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры. «В той величественной эпопее, какой является странствие человека на путях к истине, мир Юго-Восточной Азии составляет особую главу, полную глубины и значительности». Этим захватывающим введением открывает отец Александр еще одну страницу духовной истории человечества. Он вводит читателя в загадочный мир восточных религий и показывает, что знакомиться с древними учениями Индии и Китая следует не по современным толкованиям, а по первоисточникам: Конфуцианскому канону и Упанишадам, Бхагавад-Гите и буддистским сутрам. Глубокий анализ древних рукописей, а также эпохи их создания и биографий создателей позволяет автору — а вместе с ним и читателю — понять самую суть восточных учений и их роль в духовных исканиях человечества. «Из всех попыток человека приблизиться к Вечному опыт Индии — один из самых серьезных и знаменательных, — пишет отец Александр. — В этой загадочной стране духовные созерцатели приблизились к самому порогу священного Молчания. Но, пораженные неисповедимой безмерностью Божественного, они оказались не в силах увидеть в Его свете Лика, в Его молчании не услышали Слова… Именно поэтому учения о Брахмане и нирване не стали последней истиной, открывшейся дохристианскому миру, и именно поэтому они разделили общую судьбу: брахманизм вылился в индуистское язычество, а философию Гаутамы заслонил популярный буддизм. <…> И все же жизнь и проповедь Гаутамы были одним из величайших событий в истории духа. Значение его отнюдь не исчерпывается нравственным или философским содержанием учения Просветленного. Величие Будды и его предшественников заключается в том, что они провозгласили