Отец Александр Мень - [184]

Было решено первоначально принять в школу до пятнадцати детей из семей, проживающих в Пушкине и в Москве и записавших своих детей для участия в занятиях. И вот 2 сентября 1990 года торжественным молебном воскресная школа открылась. Отец Александр подходил к каждому ученику, спрашивал его имя и класс и, прикоснувшись к голове, благословлял. Затем он рассказал детям, по какой программе они будут учиться в этой школе и почему это важно, и представил им преподавателей из числа прихожан храма. «Мы будем говорить с вами о самом важном в жизни, — сказал отец Александр. — Хотя все вы юны, вы знаете, что каждому из нас суждено умереть. Христианская вера дает откровение на вопрос о том, что это значит для человека, и говорит о том, что человек, который строит свою жизнь так, как заповедовал ему Господь, на самом деле не умирает, а уходит в вечность».

Первым учебным материалом, с которым познакомились дети на занятии, был диафильм отца Александра «Человек. Вселенная. Творец». Впоследствии маленькая воскресная школа при храме Сретения Господня в Новой Деревне стала своеобразным культурным центром, где, начиная с первых месяцев после ее открытия, прихожане храма вели с детьми беседы о Ветхом Завете и церковном пении, церковных праздниках и их отражении в иконографии, учили их церковнославянскому языку. «Семнадцать лет я рассказывала детям о Боге, о Священном Писании и богослужении, о пророках и святых, но всегда мне казалось, что это дети и их родители помогали мне глубже понимать, воспринимать то, о чем я им говорила, да и саму жизнь. Словно не меня отец посылал к взрослым и детям, а их — ко мне, чтобы глубже понимать Путь, Истину и Жизнь», — рассказывает София Рукова. «Я вспоминаю годы, проведенные в Воскресной школе, как самые плотные, насыщенные, плодотворные годы из всех прожитых мною лет. Вся моя семья включилась в эту работу, и можно сказать, что Воскресная школа и была наша жизнь», — написал впоследствии Валентин Серебряков.

Из письма отца Александра Наталии Большаковой, отправленного в августе 1990 года: «Дорогая Наташа! Призываю Божие благословение на Вашу семью, на Ваши замыслы, на братство и все доброе. Действительно, Господь богат чудесами и милосердием… Всегда буду рад Вам помочь, как смогу. Пишите обо всем, включая самое сокровенное. Надеюсь также, что Вы сможете приехать в обозримое время.

Что касается наших дел, то у меня всё идет медленно, т. к. у меня договор на две книги и сценарий. И всё это надо сделать скоро. А сделаны лишь первые шаги. Поездки взяли много времени. Кроме того, идут систематические передачи по радио и начинаются по ТВ. <…> Храни Вас Господь. [прот. А. Мень]».

Будучи полон творческих планов, отец Александр постоянно жил ощущением скоротечности времени и возможности резкого разворота в политике страны в обратном направлении. Трудно однозначно утверждать, что он предчувствовал свой скорый трагический конец, хотя ему поступали анонимные звонки и записки с угрозами, и он, несомненно, понимал опасность, исходящую от его недоброжелателей.

Историк Олег Устинов[339] приводит свидетельство Олега Карпова[340], рассказавшего о странной встрече с отцом Александром в сентябре 1990 года. Первый раз они увиделись в Историко-архивном институте, где отец Александр читал лекции. В первых числах сентября Карпов приехал в Семхоз к своему знакомому и на дорожке, ведущей от станции электрички к дому отца Александра, заметил впереди фигуру священника. Олег Карпов решил догнать его, чтобы поздороваться, но как только приблизился, отец Александр резко отошел в сторону и инстинктивно закрыл себя портфелем. Казалось, будто он ожидал нападения. Олег Карпов растерялся от такой встречи, поздоровался и быстро пошел дальше.

Бывшие «афганцы»[341], которых крестил отец Александр, предлагали ему охрану, но он отказался. Он также категорически воспротивился предложению близких людей из числа прихожан об организации его сопровождения своими силами[342]. При этом многим духовным чадам отца Александра запомнились его исключительные по своей силе и значению для их последующей жизни слова и поступки, относящиеся к концу августа и началу сентября 1990 года. Запомнились и грустные шутки батюшки по поводу собственной смерти. Очевидно, что в эти дни отец Александр стремился дать своим духовным чадам напутствие на их последующую жизнь, довершить незавершенное в той мере, в которой это было возможно…

28 августа на исповеди во время Успенской литургии в ответ на слова Евгения Рашковского о том, что его оскорбляют грубость и нечувствие окружающих людей, отец Александр сказал то, что врезалось Евгению в память на всю жизнь: «Женя, то, что Вы сказали — естественно. Но естественное кончилось. Исчерпало себя. Будем надеяться на сверхъестественное».

«На Успенской литургии в нем чувствовалась некоторая суровость и отстраненность, — вспоминает Мария Рашковская свою исповедь отцу Александру в тот день. — Мне даже показалось, что слова мои не были ему важны. Фактически прервав меня, он сказал мне эмоционально внушительно, что я должна учиться воспринимать всё