Отец Александр Мень - [160]

Исследовательский и творческий интерес к Библии не ослабевал у отца Александра никогда, начиная с ранней юности. «Однажды утром (отец Александр) мне рассказал, что в сновидении только что прочитал одну из пока не написанных статей своего Библейского словаря. В виде свежеправленой верстки ему ее вручил не кто-нибудь, а гениальный мыслитель Владимир Соловьев, чей портрет заглядывал в его рукописи с левой стороны стола», — описывает Владимир Леви эпизод своего пребывания в гостях у отца Александра в начале 80-х.

«У меня дома хранится машинописная копия одного из томов Словаря с самой короткой дарственной надписью рукой отца: „Соучастнику“, — вспоминает София Рукова. — Вручая мне после службы этот неожиданный подарок, отец сказал: „Я сознательно не писал Ваше имя, из соображений … — Он показал взглядом на потолок (где-то там находилось подслушивающее устройство). — Но когда-нибудь мы всё откроем…“

Так вот, о работе отца Александра и моем „соучастии“. В самом начале 80-х гг. отец Александр обратился ко мне с вопросом: „Я задумал написать большой словарь по библиологии. Как, по-вашему, сколько мне потребуется времени?“ К тому времени я уже около 15 лет работала старшим научным редактором в издательстве „Советская энциклопедия“ и хорошо представляла всю сложность задуманного отцом предприятия. Поэтому вопрос меня не удивил. „Во сколько томов Вы хотите уложить его?“ — спросила я. Разумеется, имелись в виду машинописные тома. „В три“, — ответил он. Зная уже неуемную трудоспособность отца, я возразила: „Значит, не менее пяти. А сколько человек будет писать? Один Вы?“ — „Да“. Я прикинула вслух: „Мы уже около 15 лет работаем над 5-томной математической энциклопедией. 5 человек, куча авторов да всевозможные редакции — иллюстраций, библиографии и прочее. И нам еще понадобится лет пять (позднее это подтвердилось). Значит, Вам потребуется не менее 10 лет“. — „Не годится. Мне надо быстрее“. — „Но отец! А словник? Это же тоже немалое время“. — „Уже составляется…“ — „Ну, тогда… у меня нет слов“.

Этот диалог я воспроизвела почти дословно — слишком часто я вспоминала его, наблюдая за работой отца».

Отец Александр считал, что необходимо восстановить уничтоженное в нашей стране направление библеистики. Современная православная библеистика, развивавшаяся главным образом в русской, греческой и болгарской традициях, стоит, по убеждению отца Александра, перед задачей критического изучения мировой библиологической мысли и дифференцированного подхода к этому материалу, с тем чтобы отделить в нем приемлемое для православного сознания от неприемлемого. По различным причинам эта работа в русской православной традиции была почти приостановлена на долгие десятилетия. Еще в первой половине XX века представители Свято-Сергиевского института[283] в Париже пытались адаптировать для Православной церкви ту библеистику, которая существовала на протяжении полутора столетий, но оставалась во многом чужой для православной традиции. В «Словаре по библиологии» отец Александр решил эту задачу и ввел в оборот множество новых для православной традиции текстов. Основная задача, которую он ставил перед собой, — это не утверждение каких-либо новых концепций, а обобщение многовекового наследия мировой библиологии, введение изучающих науку о Священном Писании в сложный и порой противоречивый мир экзегетики, исагогики, текстологии, сравнительно-исторического изучения Библии. «Словарь» поражает не только количеством персоналий всех основных христианских конфессий, но и спектром понятий, которые в нем рассматриваются. Автор стремится познакомить читателя с различными толкованиями и их авторами, конфессиональными и светскими интерпретациями Библии, указывая на основные отличия православного подхода к Писанию и в необходимых случаях давая краткую критику альтернативных концепций. Особое внимание в «Словаре» уделяется историческому контексту библейских ветхозаветных и новозаветных книг.

«Словарь по библиологии» стал огромным вкладом Александра Меня в восстановление традиций научной библеистики. В нем можно найти обильный материал о путях развития западной и российской (дореволюционной) библеистики. Особенно подробно освещена в «Словаре» русская православная библеистика, что к моменту его завершения не имело научных аналогов. «Этим трудом о. Александр восстанавливает русскую библеистику в ее достоинстве, ставя ее на заслуженное место в мировой библейской науке, — пишет протоиерей Михаил Аксенов-Меерсон. — Словарь этот — монументальное произведение, по существу даже не словарь, а энциклопедия библиологии, составленная одним человеком и пронизанная одним духом. <…> Видение Христа как центра Библии выпукло выступает в Библиологическом словаре, где вся библеистика, от древнейших патристических авторов до наших дней, включая и резко критическую, агностическую и прямо атеистическую критику, обозревается в свете православного христоцентризма»[284]. Этим трудом отец Александр вернул русской библейской науке ее законное место в общей картине библиологии христианского мира.

В процессе этой работы отец Александр скрупулезно работал с архивами Московской Духовной академии, которые стали основным источником материалов для «Словаря», а также просил множество друзей, живущих или бывающих за границей, помочь ему с недоступными в СССР книгами и иллюстрациями. «Он сказал мне когда-то: „Если бы у меня были в распоряжении библиотеки Парижа, Рима или Бонна…“» — приводит протоиерей Генрих Папроцкий один из разговоров с отцом Александром тех лет по поводу библиологического словаря.